Молчаливая роза

— Хотелось бы мне найти подходящие слова, чтобы убедить тебя не делать этого. Я знаю, как важна для тебя вся эта история. От нее нельзя отмахнуться.

— Почему ты так уверена? Может, мне лучше вовсе об этом не думать. Может, взглянуть в лицо правде будет гораздо тяжелее, чем отказаться от попыток ее узнать.

— Или наоборот.

Девон приготовилась к спору, но Кристи остановила се, помахав унизанной кольцами рукой.

— Ладно, ладно. Больше я не скажу ни слова. — Она накрыла ладонью судорожно сжавшуюся кисть Девон. — Ты же знаешь: что бы ты ни решила, я поддержу. Наша дружба видела и не такие испытания.

Девон печально улыбнулась.

— Надеюсь, что это правда. — Но она совсем не была в этом уверена. Неужели Джонатан действительно использовал ее? Об этом говорил Майкл, а теперь и Кристи. Но страшнее всего была мысль о том, что в ту ужасную ночь в Стаффорде мозг сыграл с ней злую шутку. Если это так — значит, в глубинах ее подсознания таился враг более опасный, чем силы, с которыми она столкнулась в «Стаффорд-Инне».

— Ну, раз мы обо всем договорились, — через силу улыбнулась Девон, — почему бы не пройтись по магазинам?

Хотя Кристи ни на секунду не поверила Девон, ей оставалось только подыграть подруге.

— Хорошая мысль. Может, на этот раз нам удастся избежать столпотворения с покупкой подарков на Рождество.

— Это будет что-то новенькое.

Кристи рассмеялась. Обычно они покупали подарки в последние минуты сочельника. Девон оплатила счет чеком, поскольку на этот раз была ее очередь, и они вышли из ресторана.

Оказавшись на улице, она плотнее закуталась в кашемировое пальто. При мысли о том, как будут рады ее решению покончить с этой безумной затеей Джонатан и родители, у нее полегчало на душе. Какое счастье, что ей больше не придется иметь дело со столь отвратительным предметом! Слава Богу, решение принято. И все же она не могла избавиться от чувства, что предала кого-то.

Может быть, души, запертые в этом доме.

Или самое себя.

Глава 15

После разговора с Кристи решение Девон только окрепло. На следующее утро она вышла из дома и отправилась в библиотеку Нью-Йоркского университета, чтобы сдать прочитанные книги. Библиотека была битком набита студентами, шелестевшими страницами учебников или тихо переговаривавшимися с товарищами. Девон положила пачку книг на большой металлический стеллаж и похлопала руками, стряхивая с них пыль. Этот жест был символическим: он олицетворял собой конец работы над темой. И все же, проходя мимо полок с НСК-КРУК, она непроизвольно замедлила шаг.

Она забыла просмотреть том, в котором было опубликовано письмо отца Флориана жене, а также письмо самого Флориана брату. Может, там и не было ничего интересного, но кто знает… Да и кому повредит, если она бросит на эти документы прощальный взгляд?

Не обращая внимания на чувство гнетущей тревоги, она нашла письмо отца Флориана, Эдварда Эфраима Стаффорда, его жене Элоизе, датированное 1878-м годом. В то время Флориану было девять лет. Девон увидела в тексте письма его имя. Отец сурово осуждал мальчика за какую-то допущенную им провинность.

«Я не могу одобрить столь явный проступок, — гласило письмо. — Можешь передать сыну, что после моего возвращения его ожидает, по меньшей мере, жестокая порка. Кроме того, его запрут в чулане, чтобы он хорошенько подумал над своим поведением».

Мурашки побежали у Девон по спине. Разве не читала она о том, что пороки родителей передаются детям? И разве не логично было предположить, что Флориан обращался с сыном не менее жестоко, чем обходились с ним самим?

Она с трудом проглотила комок в горле. Рука, державшая том, начала дрожать. Ты опять за свое? Неужели ты снова возьмешься за это мерзкое дело? Эта мысль показалась Девон столь отталкивающей, что она с треском захлопнула книгу, и вместо того чтобы взять второй том с письмом Флориана его брату Уильяму, отвернулась и решительно шагнула к выходу.

Она уже дошла до двери и взялась за ручку. Видит Бог, ничего на свете она не желала сильнее, чем уйти отсюда. Но… что-то заставило ее остановиться и обернуться. Только один документ, пообещала себе Девон, возвращаясь к полке, доставая нужный том и начиная искать злополучное письмо.

Это не потребовало больших усилий: книга сама собой раскрылась на нужной странице. Письмо было датировано десятым июня 1897-го года. Со дня смерти Бернарда прошло ровно две недели. Если бы она нашла это письмо по указателю, то обратила бы внимание на дату и прочитала его первым.

Правда, могло оказаться, что это ничего не значит.

Письмо начиналось со стандартного обращения «мой дорогой брат», но последующие строки неопровержимо свидетельствовали о разбитом отцовском сердце.

«Я не могу справиться с чувством безнадежности и отчаяния. Он был моим единственным сыном, моей плотью и кровью, ребенком, на которого я возлагал все свои мечты и надежды. Будущее кажется мне мрачным и бесплодным. Жена рыдает без умолку: она не позволит мне утешить ее и никогда не пойдет навстречу моим желаниям. По правде говоря, я и сам не хочу этого.