Молчаливые воды

Хуан добрался до главного трапа, ведущего на нижние палубы, когда услышал внизу истошные крики. Он догадался, что теперь все аргентинцы на борту и грозят пассажирам оружием. Он живо представил себе охваченную паникой толпу, устремившуюся к лестнице. Сквозь эту массу вопящих людей ему не пробиться.

Он мгновенно развернулся и побежал вперед. Рядом с гидромассажной ванной высилась пирамидка светового люка над нижней палубой, собранная из десятков кусков изумрудного стекла в чугунной раме. Он выбил ногой несколько стекол, и ливень осколков полетел вниз на обеденные столики. Испуганно закричали ранние посетители, которые еще не слышали шума.

Кабрильо прыгнул в пробитую им дыру и приземлился на столик в центре. Столик сломался, Хуана бросило на пол в лавине еды, столовых приборов и тарелок. В падении он сшиб матрону, сидевшую за столом; женщина упала вместе со стулом, задрав толстые ноги к потолку. Пытаясь подняться, она комично сучила ими.

Хуан, пропахший вином и капустой, вскочил. Лодыжку кольнуло. Вывиха не было, Хуан подвернул ее. Пассажиры глазели на него; муж женщины, которую он опрокинул, начал на него орать. Он хотел толкнуть Кабрильо в плечо, но тот увернулся: резко крутанулся на месте и толкнул мужчину в спину – так матадор уходит от нападающего быка.

Все произошло так быстро, что разгневанный муж сделал два шага и лишь тогда понял, что промахнулся. Он обернулся, чтобы продолжить драку, но застыл на месте: Хуан достал пистолет. Он не целился, но постарался, чтобы муж хорошо разглядел его оружие и лишь передумал кулаками защищать честь своей жены. Ей все еще не удалось ни опустить ноги, ни выбраться из стула.

Стеклянная дверь, ведущая в столовую, неожиданно распахнулась. Вбежали два стрелка. При виде штурмовых винтовок пассажиры подняли крик. Кабрильо узнал «Ругер мини-14», одну из лучших неармейских винтовок. Он не мог стрелять из-за людей, разбегавшихся от вооруженных пришельцев. Некоторые ныряли под столы, другие словно приросли к месту, мертвенно-бледные, испуганные.

Стрелки прочесывали комнату в поисках Тамары Райт. Вероятно, они без труда нашли ее портрет в Интернете, о чем Кабрильо не подумал. Хуан чуть повернулся и присел, чтобы они не видели его лица.

– Всем выстроиться у задней стены.

Кабрильо узнал голос аргентинского майора.

Возле кухонной двери стоял официант. Он медленно пытался протиснуться в нее и скрыться. Второй стрелок заметил движение и без колебаний выстрелил. Пуля попала в грудь, пробила тело и улетела в кухню, где рикошетом отлетела от чего-то.

Крики пассажиров усилились, заполнив столовую. В новом приступе паники Кабрильо сделал свой ход. Он знал, что, как только стрелки возьмут комнату под свой контроль, он погиб, поэтому он бросился к большому панорамному окну, выходящему на чернильно-черную реку. Он сделал четыре шага, прежде чем аргентинцы среагировали. Вокруг него зажужжали пули, выпущенные из полуавтоматических ружей. Бокалы и тарелки на столах разлетались вдребезги. Одна пуля угодила в руку пассажиру в смокинге. Он стоял так близко к Кабрильо, что его кровь забрызгала Хуану рукав.

Несколько пуль попали в оконное стекло, отчего оно пошло трещинами и настолько ослабло, что, когда Кабрильо бросился на него, живописно разлетелось. В дожде осколков он упал в Миссисипи и заставил себя погрузиться как можно глубже.

Всего в нескольких дюймах под поверхностью вода была абсолютно черной. Руководствуясь осязанием, он проплыл вдоль корпуса «Натчезской красавицы», которая продолжала идти на юг. Хуан чувствовал вибрацию винтов и слышал, как безжалостно взбивает воду декоративное колесо на корме.

Он вынырнул там, где корпус встречался с палубой; в месте, которое нельзя было увидеть сверху. Пароход шел со скоростью четыре узла и почти с такой же скоростью тянул Хуана за собой. Хуан сунул пистолет в кобуру, освобождая руки.

Как на традиционном колесном пароходе, с корабля вбок выдавалось качающееся коромысло передачи, похожее на поршень, которое вращало огромные колеса паровоза. На «Красавице» это коромысло не действовало, только добавляло ощущение подлинности.

Хуан высунулся из воды и схватился за один из опорных кронштейнов. Однако когда его торс оказался над водой, дальнейший подъем оказался невозможен. Эта часть корабля представляла собой отвесную стену. Хуан отчасти был на борту корабля, но застрял на уровне ватерлинии. Качающееся коромысло снова обмакнуло его в воду, как чайный пакетик, потом снова выдернуло. Это повторное движение вызывало тошноту. Ночь разорвали еще несколько выстрелов на корабле. Время уходило, и Хуан понимал, что должен сделать.

Хватаясь руками за кронштейны, он медленно пробрался к корме. Нависшее над его плечом тридцатифутовое колесо разорвало воду у его пояса. В отличие от настоящих колесных пароходов, у которых лопатки колеса делали из дерева на металлической раме, колесо на «Красавице» было целиком из металла.

В отблеске палубных огней Хуан наблюдал за колесом, оценивая его вращение и ритм движений коромысла, пока не почувствовал уверенность.