Молчаливый мужчина (ЛП)

У нас не было другого выбора, кроме как узнать друг друга получше, и то, что я узнавала мне нравилось (хотя он был не очень разговорчив, и с каждым днем становился все более немногословным из-за того, что его терпение все больше и больше истощалось).

Я также знала, что ему нравится то, что он узнавал обо мне.

С момента нашей первой встречи слова для Мо были не нужны, он спокойно мог общаться и так. Поэтому я получала в ответ больше смеющихся серебряных глаз и нежных взглядов, которыми он меня одаривал…

Мужчина.

Да.

Все должно было скоро закончиться.

Бомба замедленного действия Мо также имела непосредственное отношение к здоровяку, который хотел заняться со мной сексом.

И между прочим, мне так нравилось, я просто обожала, что он тогда сказал, как о занятии со мной любовью.

Но он был слишком мужчиной во всем, а мужчинам нужно было что-то получать, он спал в моей комнате, жил в моем доме, смотрел, как я раздеваюсь перед другими. И его потребность была такой сильной, что у нее появился свой вкус, запах, ощущение, его потребность была постоянной и становилась все сильнее с каждым днем.

И то, что он не мог дотронуться до меня, для него, наверное, было настоящей пыткой.

Я это знала, потому что для меня это тоже было пыткой.

И с каждым днем становилось все хуже.

И последнее, но у меня появилось такое ощущение, и это было самым главным, терпение Мо имело острые края, которые, как я предполагала, не были связаны с желанием пригласить меня на ужин, поинтересоваться какой у меня любимый цвет, а затем отвезти меня домой и трахнуть.

Острые края заключались в том, что этого психа еще не поймали, и в этом было что-то действительно нехорошее.

Я не спрашивала. Если Мо считал нужным поделиться со мной тем, что мне следовало знать или он хотел, чтобы я знала, он говорил.

Более того, я думала, что это был еще один его способ, которым он пытался меня защитить. Он был именно таким парнем. Он должен был это делать.

И хотя все это не вызывало у меня желания прыгать от радости, я не настаивала.

Поэтому я и не сказала, что его хватка на моем плече слишком крепкая, что ему стоит притормозить, иначе я сломаю себе шею в туфлях стриптизерши на платформе, пока он тащил меня в раздевалку. Знакомое для меня место, он общался (не вербально), будучи уверенным, что это безопасная зона, в отличие от сцены (определенно) и зала, и какое-либо еще, доступное для других людей, которых он не знал.

Я просто двигалась с ним с такой же скоростью, как только могла.

Другой рукой он дважды стукнул по двери, проревев:

— Мужчина входит! — и так как колебался две секунды, чтобы дать девушкам одеться, вошел в комнату, тут я перевела дыхание и произнесла:

— Я в порядке, Мо, в безопасности. Все хорошо. Я здесь. С тобой. У тебя есть я. Да?

Он посмотрел на меня сверху вниз, напряженность и суровость исчезли с его лица.

Не окончательно, но хотя бы часть.

Мне и этого было достаточно.

Затем он втолкнул нас в раздевалку.

Стриптизерши высыпали наружу, как только мы вошли, Мо отпустил меня и закрыл дверь за последней девушкой.

Наконец я завязала пояс халата.

— Черт, — сказал он.

Я посмотрела на него, потом перевела взгляд туда, куда он смотрел, и увидела Карлу, одетую в халат, без стриптизерских туфель, сидящую за гримеркой, прижимая к щиколотке пакет со льдом.

Я бросилась к ней.

— О боже, девочка! Что случилось?

— Споткнулась, когда спускалась со сцены, — пробормотала она, опустив глаза на свою лодыжку, лежащую на колене.

— Ты сообщила Смити? — Спросила я.

Она отрицательно покачала головой и наконец подняла на меня глаза.

— Я еще немного по прикладываю лед, а потом вернусь на сцену.

Да.

Она должна была вернуться на сцену.

У нее было двое детей от двух разных отцов, оба оказались куском дерьма, отцы, а не дети (ее мальчики были великолепны).

У нее было трое ртов, которые нужно было кормить, ее мать была сукой, отец был пьяницей, ее брат думал, что все они зря занимали место на земле, особенно его сестра — стриптизерша, у которой было двое маленьких детей от разных мужчин (другими словами, ее брат был мудаком).

Она обладала убийственным телом, и прекрасно знала, как им двигать.

Это означало, что она танцевала на сцене в стрингах, хотя больше всего хотела отправиться домой к своим двум маленьким мальчикам, а затем посмотреть им в глаза на следующее утро, улыбнувшись.

Не то чтобы я не понимала Мо насчет моих танцев и раздевания перед клиентами. Понимала.

И Карла явно соответствовала представлениям Мо о том, что многие просто вынуждены таким образом зарабатывать себе на жизнь.

Смити платил хорошо, но чаевые были необходимы всем девушкам (включая меня), чтобы повысить качество нашей жизни (для некоторых из нас значительно), особенно, если кто-то сидел на твоей шеи.

От этих мыслей я вздрогнула, когда Мо присел рядом со мной на корточки и тихо сказал:

— Убери лед. Дай я посмотрю.

Я была шокирована, потому что он нечасто общался с девушками.