Молчание

На втором этаже в шестнадцатой палате терапевтического отделения Валентина Петровна продолжала рассказывать историю об эпидемии, развившейся в больнице по вине врачей. Она сидела на кровати и чесала лапищей свой громадный нос. Слова из ее рта вылетали, как пчелы из растревоженного улья.

— На этот раз переносчиком инфекции стал какой-то сумасшедший врач. Он перенес инфекцию с третьего на четвертый этаж очень необычным и смешным способом.

Первой не выдержала Вика, она топнула ногой и крикнула:

— Хватит пока! Я не могу уже больше. Давайте обо всем этом поговорим вслух. Вы не против, Валентина Петровна? Дело в том, что я ощущаю, как вы делаете сразу несколько дел, и это меня ужас как отвлекает.

Валентина Петровна встала с кровати, и обвела взглядом всех больных шестнадцатой палаты (Вику, Сарнацкую, Чеславовну и Василису), которые сидели на своих кроватях.

Стены за спинами женщин покрылись инеем. Сами они покраснели от холода, щеки их и вовсе посинели, но глаза при этом горели странным притягивающим к себе серебристым огоньком.

— Хорошо, — согласилась рассказчица. — Давайте поговорим вслух…

За спиной Валентины Петровны стена полностью покрылась ярко мерцающей «ледяной корочкой». Женщина-монстр с шумом выдохнула воздух из легких и заговорила неприятным прокуренным голосом:

— Мир, в котором вы живете, придумал создатель, более того, он и вас наделил способностью быть создателями, так как создал вас по образу и подобию своему.

Чеславовна аж подпрыгнула на своей кровати, настолько сильно зацепила ее новая информация.

— Ничего себе! — взвизгнула она. — Получается, и мы можем создавать миры?

Валентина Петровна кивнула в ответ.

— Можете и создаете. У каждого из вас был либо свой дом, либо квартира, либо комната, либо какой-то уголок… неважно у кого что… Важно то, что у каждого там было все по-своему. Это и есть пример миров, которые вы сами создавали.

— Я никогда не задумывалась о том, что мы являемся создателями, — сказала Сарнацкая.

Валентина Петровна со значением кашлянула.

— Да, но между создателем, придумавшим ваш мир, и вами имеется существенная разница, — пояснила женщина-монстр. — Она заключается в масштабах того, что вы создаете.

— Но если следить за вашими рассуждениями, — осторожно заметила Вика, — то получается, что и мы можем стать такими, как создатель нашего мира, и мы можем развить в себе способность создавать такие же огромные миры, как и он.

Валентина Петровна подошла к Вике и погладила ее по голове своей громадной ладонью.

— К этому разговору, моя прелесть, мы еще вернемся. Вы должны понять одно: для того, чтобы создать что-то новое, необходимо это что-то придумать.

Валентина Петровна отошла от Вики, встала в центре палаты и подняла указательный палец высоко кверху:

— И вот тут-то без фантазии вам не обойтись!

5

Николаев открыл глаза и уставился на белый потолок. В воздушном пространстве появилось много блестящих звездочек и несколько здоровых черных мух. Павел Петрович попытался приподняться, но у него это не получилось, и он бессильно опустил голову.

Николаев застонал, закрыл глаза и повернул голову набок. У него появилось такое ощущение, что пол, на котором он лежал, зашевелился.

— О боже, как мне плохо, — прошептал он охрипшим голосом и снова открыл глаза.

Перед ним красовался пол, по которому ползали мелкие твари — беловато- красноватые червячки и серые жучки. А чуть дальше виднелись ноги Магамединова, которые наполовину утонули в живом ковре.

Николаев оттолкнулся рукой от пола и сел. Все — стены, двери одиннадцатой и десятой палат, пол, потолок — закружились в невыносимой карусели. Он с трудом понял, что находится в коридоре хирургического отделения недалеко от палаты, в которой Анна травила свои пророческие байки.

Павел Петрович резко согнулся вперед, и его вывернуло наизнанку. Затем все его тело затряслось, голова непослушно закачалась в разные стороны, и он с трудом взглянул на Магамединова, который сидел с закрытыми глазами на полу, опершись о стену.

— Магамединов! — позвал Николаев охрипшим голосом, словно его контузило. — Магамединов!

Максим Викторович не откликнулся, и это напугало Николаева. Павел Петрович почувствовал неладное.

— Блин, — застонал он. — Вот же влипли.

Николаев встал и, шатаясь, двинулся в сторону Магамединова. Он услышал, как сильно забилось его сердце, казалось, что оно вот-вот вырвется наружу.

— Магамединов, вставай друг! — прохрипел Павел Петрович. — Нечего здесь лежать.

Николаев подошел совсем близко к Магамединову. По его лицу заструился холодный пот. Он оперся одной рукой о стену, другой же схватился за голову и завыл от боли, сжимающей тисками его мозги.

— Ох…. Ох, — вновь застонал Павел Петрович.

Он опустился на корточки рядом с Максимом Викторовичем и выругался:

— Магамединов, черт бы тебя побрал!

А затем ударил своего друга по щеке. Магамединов мгновенно открыл глаза и в шоке уставился на Николаева.

— Максим! — зарычал Павел Петрович. — Нам надо уходить, пока эта дура еще чего-нибудь не вытворила.

В ответ Магамединов порадовал Николаева придурковатой улыбкой.