Молчание бога

Она вышла так быстро, что Ловчий не успел ее задержать. Остался стоять перед захлопнувшейся дверью. Закрыл глаза. Зажмурился изо всех сил. Остановить. Броситься следом, упасть перед ней и просить... Чего? Чтобы простила? За что? Что он может ей предложить? Он, называющий упырей чудовищами, и она, именующая их несчастными. Он, закованный в свое бессмертие, и она, знающая, что и бессмертные умирают.

Она была на севере. Он тоже был, пытаясь разобраться, что же там произошло. Он видел взорванные скалы и глыбы льда, покрывающие равнины. Он видел кровь. Он видел руины того, что строилось навечно. И он не видел никого. Пустота. Ушли, подумал тогда. Погибли, сказала она. И ему никогда не понять, кто из них прав. Или правы они оба?

Он оделся в выстиранное, принесенное, видимо, вчера вечером, вышел из дома, поднял окриком свой отряд. И, даже не позавтракав, они тронулись в путь.

Накрапывал дождь. Охотники молчали, чувствуя настроение командира. Он ехал с закрытыми глазами, сгорбившись, будто под непосильной ношей.

Что она тогда, уходя, сказала? Что могло показаться тогда ему смешным? Что-то смешное, сказанное ею на прощание. На тысячу лет. Он не помнил. Он совершенно не помнил. Произошла пустячная размолвка, он что-то сказал, она ответила, он вспылил... Попыталась вмешаться Дева, Хозяин полез со своими советами... даже Самка, кажется, что-то бормотала на тему любви. Самка! О верности и любви! Он засмеялся ей в глаза. Назвал шлюхой, но Самка не обиделась, а продолжала уговаривать. Мастер стоял у нее за спиной и молчал.

Ловчий что-то сказал Птице на прощание. И что-то сказала она. Что-то, отчего он захохотал. Что...

Ловчий вздрогнул и оглянулся. Она сказала... Глупости. Даже сейчас захотелось засмеяться. Этого не может быть, потому что... Или все-таки... Он не ошибся? Сегодняшний разговор мог заставить вспомнить и не такой бред. Или она и вправду...

Ловчий снова оглянулся через плечо, туда, где осталась деревня с названием Речки. Просто – Речки. И в которой жила ведьма, которую звали Птица. И которая на самом деле была богиней. Самой необычной богиней, которую он знал.

Она знает, когда произносит пророчество. И те слова, сказанные на прощание, теперь стали пророчеством. И все то, что она ему говорила этой ночью, было лишь попыткой обмануть саму себя. Она боялась сказать ему о пророчестве. И сказала, на прощание.

Ловчий пришпорил коня.

Быстрее. Еще быстрее. Он гнал коня, будто встречный ветер мог подхватить темные мысли и унести их назад, в лес, запутать в дубовых ветвях, утопить в болоте. До замка Хозяина осталось совсем чуть-чуть. Самую малость. К вечеру они могут уже въехать по вечно опущенному мосту в замок. И Ловчий сможет поговорить с Хозяином. Пусть он подскажет. Пусть успокоит. Или наоборот.

– Наоборот, – сказал посол. – Совсем даже наоборот. Мы не приказываем, мы не можем вам приказать. Мы просим. Напоминаем о Договоре.

Посол покрутил в руке пергаментный свиток с копией текста Договора.

– Мир стоит на самом краю пропасти, – сказал Хозяин. – А вы предлагаете подтолкнуть его.

– Наоборот, – похоже, это слово стало любимым словом посла. – Наоборот. Мы должны спасти мир. Установить порядок. Вернуть порядок.

– Вы хотите обмануть всех. Обманом вернуть людей к Богу...

– А какая разница, каким путем человек придет к Богу? – отмахнулся посол. – Все равно, каким путем человек придет к храму, по ровной, вымощенной дороге или путаной, заросшей тропой. Важно, чтобы он вошел в храм. Или даже крещение силой... Даже здесь, в этих местах, людей заставляли принять крест, угрожая мечом. И что? Люди верят в Бога. Они...

– А вы попытайтесь спросить, как их зовут, – сказал тихо Хозяин. – Подойдите к любому из них и спросите. Вы думаете, они вам скажут свое имя? Вы услышите Ухореза, Мордоворота, Крысеныша, Бродягу и Сквалыгу. Можете поиграть этими прозвищами, как морскими камешками. Они просто стучат, пересыпаясь, не производя ничего, кроме шума. И потому к священникам здешние люди относятся с подозрением. Священник записывает в книги имена всех. Настоящие имена. И, значит, имеет над всеми власть. Это христианство?

– Это страх, за которым может последовать любовь.

– Это изнасилование, за которым может последовать брак, – возразил Хозяин.

Они стояли на вершине башни, на той самой площадке, на которой барон, прежний хозяин замка, разжигал огонь. В центре площадки все еще было видно черное пятно, дожди и ветер все еще не смыли старую гарь.