Молчание Гамельна

– Ты – пылкая девочка, – Гамельн с усмешкой на нее покосился. – А у меня ожоги на груди, которые я не хочу никому показывать. Не хочу выглядеть уязвимым. Как итог: вечные одергивания и мало доверия. Согласись, перспектива не радужная.

Леона вздрогнула. С этим словом у нее теперь просто кошмарные ассоциации! А самое поганое – Гамельн не врал. Точно не в той степени и мере, где можно выкрутить в свою пользу.

– Но этой чертовой Вивиан ты ведь готов был раскрыться!

– Я с ней не спал и даже не фантазировал об этом. Поэтому получил бы я с ней неземное удовольствие или обломался бы по всем фронтам – навсегда останется загадкой.

– Вот и хорошо. Не хватало еще. И так отхватила много. Хотя во втором случае я бы с удовольствием потопталась по ее эдельвейсам.

– Лео, – у Гамельна дрогнули губы в улыбке. – Только не говори, что ревнуешь.

– Ревную, – Леона уставилась насупленно и абсолютно серьезно. – Дико. Даже к девчонкам своим ревную. К маме иногда, ну, к ней реже. У нее Руди есть.

– А к пенсионерам?

– В них я пока не вижу конкурентов. Но судя по груде картинок у тебя в телефоне – «С добрым утром» и «Хорошего дня», – стоит присмотреться.

– Ох, Лео, – Гамельн стиснул корешок книги. – Что с тобой делать?

– Любить и не жаловаться, – Леона пробурчала и попинала ножку кресла.

Знать бы ответ! Знать бы шифр, способный выпустить внутренний огонь Гамельна. Он, огонь, там точно притаился – периодами вспыхивал отблесками в глазах. Есть ради чего пытаться.

– Гамельн, дай мне шанс.

Гамельн склонил голову набок, будто заново рассматривая Леону, по-новому знакомясь с ней.

– Ты уверена, что не будешь жалеть?

– Уверена.

***

– Эй-эй-эй! Осторожнее!

– Терпи.

– Ауч!

Вопреки ожиданиям, никакого секса так и не случилось. А все полоумная с дубинкой этой! Стоило нависнуть над Гамельном, как руку буквально скрутило, и плечо заныло пульсирующей болью. Так заныло, что игнорировать не получалось. Доигнорировалась уже. Да и Гамельн, уловив перемену в настроении, мигом включил режим заботливого папочки. Что за человек вообще… И теперь в плечо Леоны вгоняли иголки, а Гамельн наблюдал за этой пыткой с видом начинающего садиста, перенимающего опыт у профессионала. Ну да, ну да. Сам-то пощупал – ни фига не нежно и не деликатно – и сразу: «Надо к врачу». Никакие возражения «К утру пройдет» и «Не первый раз, ну» не принимались. Гамельн собрался удивительно споро и отвез на машине к своему знакомому врачу, которого называл доком. Тот был другом семьи, поэтому знал и про ожоги Гамельна, и про деменцию его мамы.

Док долго выспрашивал, как это произошло и были ли похожие инциденты раньше. Леона как будто в курсе! После драк обычно болело все, а не конкретные части. Но послушно отвечала, пока ее мучили иголками! А потом гипсовой повязкой!

Док вытянул из Леоны про футбол и хулиганства и даже копнул в сторону издевательств в школе, обнаружив шрам на шее. Пройдоха в белом халате! Про шрам она умолчала: его оставила прицельно пущенная гантеля. Накачали девочки руки, ага… Шея тогда только чудом не сломалась!

– У вас разрыв плечевой манжеты. На восстановление потребуется два-три месяца. Ваше плечо я зафиксировал, ваша задача – заниматься лечебной физкультурой. Внутрисуставные инъекции тоже можно делать, но не чаще трех раз в месяц. Советую не игнорировать мои рекомендации. Вам потом в этом теле жить, а не мне.

Ну началось. Наставления из разряда «Будь ответственна за свою жизнь». Зато Гамельн все рекомендации старательно записал.

Они возвращались по ночному Лондону, неутихающему, полному жизни и машин. Некоторые заведения вовсе только-только начинали работу.

– Ты как? – Гамельн разбил тишину салона, остановившись на светофоре.

– Да зашибись, чувствую себя калекой.

– Калекой? И где твои оптимизм и непрошибаемость духа?

– Глупо просто до отстоя. Ладно бы мудло чего вышиб, а тут – тетка в кигуруми единорога! Да кому скажешь – засмеют, – Леона таращилась в стекло, лишь бы не смотреть на Гамельна.

«И секс обломался» – жалило обиднее всего. А Гамельн со своей гиперопекой еще минимум неделю не будет разрешать к себе подходить. Лишняя нагрузка, бла-бла-бла.

– Я тебя не выдам, – голос Гамельна упал до странного интимного шепота, так, что захотелось переспросить или обернуться, только к чему кормиться ложными надеждами.

Путь заканчивали в молчании и на скоростях. Основной поток машин остался на главном шоссе. Окраины, по сравнению с ярким центром, казались темными провалами с торчащими башнями домов. Самое то для фильма ужасов. С маньяком в кигуруми единорога в главной роли. Хотя полоумную тетку Леона больше не боялась – было что предъявить. Целая простыня от врача.

По квартире Гамельна гулял сквозняк, и Леона, ежась, пошла закрывать окно. И как-то заново оценила, насколько здесь мало места. Особенно по сравнению с домиком в лесу. Она прикрыла глаза: журчала вода – Гамельн мыл руки, постукивала рама окна, поскрипывали доски пола. Где-то за стенкой неразборчиво улавливались голоса. Почти-почти… и все-таки не то.

– Ну что, раненая львица, отдашь плечо на экзекуцию?

Леона встрепенулась.