Молчание сфинкса

Этот вопрос Лыков себе задавать не любил. Такие вопросы были опасны. Но потом настала новая эпоха — эпоха Лесного, ознаменованная приездом Романа Валерьяновича Салтыкова. И жизнь Анны резко изменилась. Жизнь Ивана изменилась тоже. А тайна стала глубже, острее, перейдя в сферу совсем уж каких-то смутных, разрушительных грез, где на фоне двух разных пейзажей — чугунно-заводского и умиротворенно-усадебного, всегда был один и тот же образ. А прочие просто не существовали.

Анна любила вечерами подходить к окну. Что она видела там в темноте, среди слепящих огней? Что она видела там сейчас, после их последней поездки в Лесное к Роману Салтыкову?

Когда Иван вошел в комнату, сестра сидела на подоконнике, смотрела на мост, на автостраду.

— Хорошо пробежался? — спросила она, не оборачиваясь.

— Нормально.

Лыков с некоторых пор, чтоб держать себя в приличной форме, не дрябнуть мускулатурой, не набирать вес, каждый вечер пятницы и выходных бегал по набережной Москвы-реки.

— Дождик идет?

— Был, но перестал.

— Ты, наверное, промок? Там чистое полотенце в ванной. Возьми.

— Спасибо.

— Ужинать будешь?

— А ты, Ань?

— Я? — она вдруг резко обернулась. — Знаешь, мне Наталья Павловна только что звонила — в Лесном… несчастье.

— Да? Какое же несчастье? — спросил Иван.

— Убийство. Убили священника. Того самого, которого Роман приглашал на освящение дома, — отца Дмитрия. Это случилось вчера вечером. А сегодня все уже знают, вся округа — Наталья Павловна так говорит. Она очень расстроена, сказала, что этот отец Дмитрий…

— Кого-то всегда убивают, Аня.

— Наталья Павловна мне сказала, что он был сильно встревожен тем происшествием в церкви — ну помнишь, про которое они нам рассказывали?

—Чепуха все это.

— Но ведь его убили, Ваня.

— Тебя это беспокоит? Ты видела его всего пару раз. Или ты расстроена чем-то другим?

Анна сразу же снова отвернулась к окну. Она пряталась от него, как улитка в свою раковину. Он помедлил. Потом подошел к ней, положил руку на плечо. Давно, в детстве, они обнимались запросто, а теперь каждый раз он делал над собой усилие, чтобы этот жест не выражал ничего, кроме братского участия и заботы. Сестра была старше его, но, когда рука его лежала на ее плече, он чувствовал себя взрослым мужчиной, а ее ощущал маленькой, беззащитной Дюймовочкой, хотя она была одного с ним роста и умела постоять за себя.

— Роман тебе не звонил? — спросил он.

— Нет. В Лесном его нет, — ее голос звучал обиженно и сердито.

— Ну раз он не обеспокоился смертью какого-то там священника, чего же тебе так волноваться?

— Ваня, нам надо съездить туда. — Она дернулась, чтобы высвободиться. Лыков ощутил аромат ее духов.

— А Салтыков тебя приглашал?

— Нет, но…

— Конечно, мое дело десятое. Но, может, не стоит тебе так часто там маячить?

— Какой ты стал грубый, Иван. Мне порой просто не хочется тебе ничего…

— Говорить? — Лыков отошел, сел на диван. — Ты очень хочешь видеть его?

— У него… у Романа могут быть неприятности в связи с этим убийством.

— Какие неприятности?

— Ты знаешь какие.

— Я? Я ничего не знаю. У тебя с ним, Аня, все какие-то секреты.

— У тебя от меня тоже секреты.

— Но я твой брат. Я родной тебе человек.

— Он тоже не чужой, знаешь ли.

— Не чужой, — Лыков криво усмехнулся. — Это ты знаешь. И я. А он — наш обожаемый Роман Валерьянович — этого не знает.

— Ну и пусть. Настанет время — узнает.

— А если узнает, да не захочет?

— Ты как-то странно со мной разговариваешь. Я даже не пойму. Откуда у тебя столько злости, столько неприязни к Салтыкову? Ты ему завидуешь? Завидуешь, да? Его деньгам, его возможностям? Ах, Иван, — Анна покачала головой, — какой же ты все-таки…

— Какой? — спросил Лыков. — Ну скажи, какой у тебя брат.

— Ладно, давай кончим этот глупый разговор. Ты будешь ужинать?

— Если это для тебя так важно, поедем туда, в Лесное, хоть сейчас, на ночь глядя. Хочешь, завтра с утра.

Анна посмотрела на брата. Лыков слишком хорошо знал этот взгляд. В нем было все, но не было самого главного, того, что он хотел бы увидеть.

— Завтра? Нет… Я не могу, мне надо на работе договориться.

— Салтыков клиент вашего салона. Золотой клиент. Кто же тебя не отпустит?

Она смутилась. Лыков видел: он все-таки достиг цели словечком «маячить».

— Ну решай сама, — великодушно предложил он (огорчать ее, унижать ее гордость было больно, хотя без этого уже было не обойтись). — Скажешь когда — я тебя отвезу.

Она осталась у окна. А он пошел на кухню, открыл холодильник. Включил телевизор — спортивный канал, футбол. За стеной у соседей в этот вечер тоже смотрели футбол. Вообще в районе Автозаводской, ЗИЛа, Кожуховсхого затона и Южного порта футбол был главным лекарством на все случаи жизни.

Глава 5 МОРЕ ЖИТЕЙСКОЕ