Молчание сонного пригорода

Когда Джерри равномерно разложил мясо на решетке, я попробовал сменить тему:

— Конноли, по крайней мере, не меняются. Выступают единым фронтом.

— Ты думаешь? — Пламя прорвалось сквозь решетку. — Я слышал, что Фрэн ходит на сторону.

— У нее любовник? — Я взмахнул рукой со стаканом в опасной близости от огня.

— Нет, у него любовница.

Я с минуту раздумывал об этом. У них обоих был такой вид, будто они мало развлекаются, но почему-то я предпочел бы, чтобы это она завела любовника. Потом я вспомнил третью пару.

— А я слышал, что у Мэвис проблемы и с детьми, и со всем остальным.

— Не знаю. — Он повернулся к дому, и на его фартуке показалась надпись «Гриль моей мечты». — Можешь спросить у Артура.

Все счастливые семьи счастливы одинаково, все несчастные несчастны по-своему — опять эта чертова строчка из Толстого. Кто вообще может знать, что происходит на самом деле? За Джерриным двором другие дворы, где прячутся такие же печальные секреты. Но я слишком легко их отгадываю. Психиатр очень быстро узнает одну вещь: что разных людей мучают очень похожие неврозы. Я пнул крыльцо с тупым раздражением.

— А у тебя как, Майкл? — Джерри с озабоченным выражением показал на меня лопаткой.

— Не первый сорт, только не жарь меня.

Моя шутка вызвала у него ухмылку. Он продолжал готовить молча (не считая двух-трех непристойных шуток, которыми мы обменялись, дабы убедить друг друга, что мы еще о-го-го). К тому времени, как мы направились за длинный стол в столовой, уже почти стемнело. На окровавленном блюде торжественно, как покойник на панихиде, лежали четыре больших стейка из вырезки, продукт Джерриных стараний у огня. Блюдо благоговейно водрузили во главе стола и позвали гостей из гостиной, чтобы полюбоваться жертвой, прежде чем Джерри вонзит в мясо огромный, как сабля, разделочный нож. На столе уже стоял салат из шпината с кусочками бекона и голубым сыром, а еще похожая на дирижабль буханка хлеба, который мы называем крестьянским.

Можно ли поверить, что у всех этих людей проблемы? Я не мог не восхититься движением запястья Мэвис, когда она разрезала мясо. Это была высокая женщина, способная даже сидя с мощью орудовать столовыми приборами. Ее белые зубы, большие и неровные, кусали, рвали и перемалывали. Ее сильные руки гончара раздирали ломоть жесткого крестьянского хлеба, как салфетку. Когда она брала бокал с вином, она обнимала земной шар. Потом она бросилась в атаку на салат.

В женщине, которая ест по-настоящему, есть что-то, приводящее меня в восторг. Те, кто отодвигает тарелку, едва попробовав, скорее всего, поведут себя так же и в других делах — как женщины, так и мужчины. Я не хочу сказать, что Джейн плохо ела, потому что она дважды брала чашу с салатом. Фрэнсес получила свой прожаренный кусок, его сняли с гриля через пять минут после остальных. Последовала короткая заминка с кусочком хряща, который она пожевала, а потом тихонько положила на краешек тарелки. «Интересно, а когда она берется за Фрэнсиса, она действует так же?» — подумал я. Но скорее всего, она моих грязных мыслишек не услышала.

— Папа!

Четверо пап встрепенулись, но это всего лишь Саманта звала Джерри перед сном. На ней была пижама с рисунком под кугуара, из-под которой показывалась полоска гладкого живота, а когда она наклонилась, чтобы шепнуть ему что-то на ухо, показалось, что она бросилась на добычу.

Джерри важно кивнул и произнес универсальную родительскую отмазку:

— Завтра.

Это могло относиться к чему угодно, от новой видеокассеты до лишней пары долларов в счет ее карманных денег. Саманта запротестовала, но ее все равно отправили в кровать. Вскоре после этого Кэти извинилась и ушла в туалет и довольно долго отсутствовала. Джерри не прекращал разговора с Артуром о рынке «мягких» облигаций, и это представлялось несколько черствым, в то время как его жена, скорее всего, корчилась на унитазе, но что он мог сделать? Может ли он по-настоящему почувствовать боль Кэти — и из солидарности заработать себе понос, как бывает у некоторых мужей, у которых появляются такие же симптомы беременности, как у их жен?

На таких встречах в пригороде все это кажется безвредным. Что мы вообще тут делаем? Я имею в виду, в пригороде. За десертом — это был английский бисквит с печеньем «дамские пальчики», ромовой пропиткой, малиновым джемом и настоящими взбитыми сливками — Фрэнсес с тоской заговорила о том, как она мечтает вернуться в город.

— Достал пригород? — Артур, который тем летом отрастил себе бороду лопатой, вероятно с целью скрыть, что он финансовый консультант, понимающе улыбнулся. — Хочется в уютную квартирку в Сохо? Или тебя больше привлекает Верхний Вест-Сайд?

— В пригороде скучно. — Джерри положил руки на стол, будто выкладывал карты в покере. Он печально улыбался. — Но мы здесь живем.

Мэвис подцепила печенье.

— Я знаю. Из-за детей.

Фрэнсес попыталась возразить:

— Я сама выросла в пригороде.

— И я, — сказала Кэти.

Все выразили согласие тихо, но хором.