Молчание сонного пригорода

— Ну все, хватит. Я перестану, если ты перестанешь, ладно?

Он что-то буркнул себе поднос. Удивительно, как быстро отходят дети.

— Слушай, — сказал я, — я точно дал тебе ключ. Ты побежал к двери. Что случилось?

— Я упал. — Он показал на колено. — Еще болит.

— Сочувствую. Но куда делся ключ?

Он боязливо пожал плечами:

— Наверное, потерялся. Я не нарочно.

Более внятного извинения мне было не добиться. Тогда мы стали искать ключ на дорожке, за крыльцом, в кустах… и нигде не могли найти. Какая-то нелепость, но этот чертов ключ нигде не находился. И у меня опять разболелась челюсть. Но гораздо больнее была мысль, что лучше уйти до того, как мы с Алексом уничтожим друг друга. Я твердил себе, что Алекс — это причина, чтобы остаться, а не уходить, но не обманывал ли я себя? Я обшарил последний лоскут травы в поисках ключа, но встал с пустыми руками.

«Может, он его проглотил», — сказал Сногз. Мне это показалось маловероятным, но все-таки я спросил у Алекса. Он сказал, что не глотал. Так, проведя двадцать минут в поисках, мы угрюмо встали на дорожке.

— Я сдаюсь, — покачал я головой, признавая поражение.

Алекс посмотрел на деревья.

— Может… может, ключ унесла белка.

Вряд ли, сказал я ему. Он выдвинул ту же гипотезу, заменив белку на воробья. Я сказал, что вопрос спорный. Он спросил, что значит «спорный». Я объяснил, тогда он спросил, когда мы будем ужинать.

— Что ж, похоже, нам придется поужинать в городе.

Я посмотрел на часы: уже половина седьмого, а Джейн вернется около восьми. Только ее машина не на вокзале, поэтому придется за ней заехать. Может быть, она оставила сообщение на автоответчике, но я не мог попасть в дом. Не то чтоб мне очень хотелось услужить супруге, но в данном случае она не виновата — если только она не виновата во всех случаях. Не говоря уж об Алексе, который просто сводил меня с ума. Раздражение, за которым следует чувство вины, за которым следует искупление, — вот что такое моя семейная жизнь в последнее время. Почему сегодня должно быть по-другому? Как бы то ни было, я не собираюсь торчать здесь до ночи.

— Знаешь что. — Я хлопнул Алекса по плечу, и он вздрогнул. — Давай поедим в «Макдоналдсе».

— Правда?

Он знал, что я терпеть не могу «Макдоналдс».

— Ну да, почему бы нет?

Он так обрадовался, что я опять почувствовал себя виноватым. «Почему ты отказываешь ребенку в самых простых удовольствиях?» — спросил Мартин. У меня не было ответа, кроме ненависти к закусочной вони, которая встречает еще на подъезде к желтой «М» в виде двух золотых арок. В Фэрчестере с его строгими правилами районирования вообще не было «Макдоналдса», но соседний Гринвуд был вынужден открыть его у себя.

Мне не особенно хотелось есть, но Алексу мы купили двойной чизбургер, большую порцию жареной картошки и кока-колу, за чем последовал яблочный пирожок. Окружающие люди походили на завсегдатаев, как будто они ели там бессчетное количество раз. В конце концов я заказал себе сандвич с рыбой в надежде, что он будет мягкий. Бедная моя челюсть. Я отхлебнул кока-колы из стакана Алекса, и меня пронзила резкая боль за щекой. Мы посидели немного, убивая время, пока мама не придет с работы. В этом «Макдоналдсе» часть зала рядом с обеденной зоной занимала пластиковая игровая зона. Ребятишки карабкались вверх-вниз по трубам и горкам, пандусам и лестницам с нескончаемыми силами, которые, без сомнений, высасывали из родителей. Многие матери держали в руках стаканы с кофе, вполглаза приглядывая за детьми.

Алекс уже вырос из таких забав, но все-таки залез несколько раз на спиральную горку. Каждый раз у него задиралась рубашка, открывая живот, словно какую-то детскую эрогенную зону. Похоже, крупный мужчина в сером тайком наблюдал за детьми, делая вид, что читает газету. Или я просто сгущаю краски. Наконец я сказал Алексу, что пора идти.

— У меня болит живот, — пожаловался он на выходе. — Можешь мне помочь?

— Хм…

Я стал гладить ему живот. Он давно уже этого не просил. Я водил рукой от груди с двумя розовыми точками почти до самого паха. У детского тела такая идеальная гладкость. Я обвел вокруг его натянутого пупка. Он довольно вздохнул.

Нам пришлось поторопиться, чтобы успеть на вокзал вовремя, если Джейн села на поезд в 7:0 9. Я пытался ехать в ее стиле — стиле древнеримского возничего, но слишком много машин загораживало дорогу. К тому времени как мы доехали до вокзала, Джейн уже стояла на платформе с портфелем под мышкой. При виде ее я ощутил некоторый подъем, как бывало всегда, пока мы не начинали разговаривать и не разрушали иллюзию. Так или иначе, обычно она не нуждалась в том, чтобы я ее подвозил. Но станет ли она приезжать домой раньше, чтобы приготовить Алексу ужин? Я планировал, что какое-то время после ухода буду несколько недоступен.