Молчание золота

— Не надо обобщать, — сказал я. — За вашей границей вот тоже так: натворят чего-нибудь грузины, латыши, украинцы или таджики с узбеками, а все равно говорят: «До чего же эти русские обнаглели, житья от них никакого не стало!» Вот нам, русским, и приходится отвечать за всю большую и некогда дружную, с позволения сказать, семью народов бывшего Союза. Так что давай налаживать межнациональные связи, товарищ подполковник. Буду откровенен: мы тут послушали твой разговор с Бергманисом… будем называть его так, нам так больше нравится. Интересные вы темы затронули, товарищ подполковник. Уже одно то, что работник таможенного терминала, и не последний на таможне человек, упоминает имя Арбена Густери, — весьма занятно. Причем упоминаете вы Арбена Гусеницу в таком интересном контексте… В общем, можешь ничуть не сомневаться, подполковник, что мы к тебе применим все меры, которые в сфере наших возможностей есть, чтобы вышибить из тебя информацию, — грубо подытожил я. — Тепленького выпотрошим, как ты хотел проделать это с Бергманисом. Только, в отличие от Бергманиса, тебе есть что сказать. Артист! Как ты думаешь, товарищ подполковник сам все скажет, или все-таки придется повысить ему коэффициент откровенности?

— Ну если судить по выражению его лица, говорить он ничего не желает, — сказал Семен, — кроме того, он и по жизни отличается упрямством и несговорчивостью.

— Ну что же, — подытожил я. — Тогда придется воздействовать более основательно. Артист, препарат с тобой?

— Надо думать. Тем, кто меня на входе обыскивал, коров бы доить в колхозе. Я в этот дом пуд гексогена пронес бы и крупнокалиберную зенитку, а они бы и не заметили.

И Артист замысловатым движением фокусника извлек из-под одежды маленький несессер и раскрыл его, и блеснули там несколько ампул и игла шприца. Широкое лицо Радоева тяжело дрогнуло, и в следующую секунду я прянул на него и, зафиксировав его толстую шею в мощном локтевом захвате, выдернул его тушу из воды, как из земли выдергивают не в меру разросшуюся редьку. Радоев попытался было оттолкнуть меня, но я усилил нажим, он захрипел и чуть приобмяк.

— Ну вот, — отметил я, — действуй, Артист. Клиент созрел.

Но выпускать шею Рашида Радоева из захвата я все же не стал. Мало ли какие неожиданности может преподнести этот верткий, несмотря на некоторую внешнюю неповоротливость, и чрезвычайно сильный физически человек. Потому я придержал Радоева и хладнокровно пронаблюдал за тем, как Артист, перехватив руку Рашида Мансуровича, ловко вогнал иглу шприца прямо в вену на локтевом сгибе. Артист делает инъекции почти так же виртуозно, как и Док. Будь он наркоманом, цены бы ему не было среди подобной братии, главной проблемой которой является отсутствие вен.

Юнус наблюдал, как его хозяину вводят так называемую «сыворотку правды», но не делал ни малейших усилий помешать нам или вообще хоть как-то обозначить свое присутствие во всем этом… Более того, он опустился на колени, а потом и вовсе согнулся так, что коснулся лбом холодного кафеля. Судя по всему, ему было дурно: на смуглой коже проступили сероватые пятна, по лицу текли струйки пота, корпус то и дело сотрясали короткие, но сильные приступы судороги.

Между тем подполковник Радоев быстро приходил в нужную нам кондицию. У него сделалось то бессмысленное, просветленное выражение лица, которое бывает у блаженных или у пациентов психиатрической клиники после приема дневной нормы успокоительного. Мощные кулаки разжались. Он смотрел на меня приязненно и благожелательно, с таким видом, словно я должен сказать или сделать что-то чрезвычайно приятное. Препарат универсален, но он оказывает индивидуальное воздействие на каждого. Вот подполковник Радоев и выказывал свою индивидуальность. Артист окинул его внимательным взглядом и произнес довольно цинично:

— Ну что ж? Практически готов к употреблению. Нужно подождать еще пару минут, чтобы дозрел окончательно.

Леон Ламбер спросил (на совершенно неподвижном лице еле шевелились одни губы):

— Что вы ему такое вкололи? Эту… так называемую «сыворотку правды»?

— Ну, «сыворотка правды» — это просто красивое название для обывателей, — отозвался Артист. — Мы оперируем другими названиями. Собственно, термины тоже не суть важны. Если очень грубо описывать ситуацию с воздействием нашего препарата, то дело тут в следующем. Так называемые волевые центры находятся в состоянии сна, бета-ритмы уверенно фиксируются, а остальной мозг не спит, но активного сопротивления тому, кто ЗАДАЕТ ВОПРОСЫ, оказать в этом состоянии не может.

— Так он, может, и отвечать вам будет не в состоянии? — продолжал спрашивать Ламбер, тревожно глядя на блаженное лицо Радоева — гладкое, безо всякого признака осмысленности. — Или все-таки не будет?