Молчание золота

<…> Последний же альбом Ковердейл, «Драконы нежности», столь же противоречив, как его название. В нем Ковердейл обратилась к темам Востока. Ориентализм доведен до того, что название альбома написано на древне-персидском языке. На обложке альбома изображена Ковердейл, стоящая в наряде восточной одалиски на пирамиде из тысяч черепов. Одна из композиций называется «Тамерлан, каким я его любила». Напомним, что Тамерлан (Тимур) — один из самых страшных тиранов всех времен и народов. В истории сохранился страшный эпизод из биографии этого властительного изувера: взяв город Ургенч он разрушил его до основания, на его месте велел вспахать поле и засеять его пшеницей. Обезглавив всех уцелевших во время осады жителей, Тамерлан приказал сложить пирамиду из семидесяти тысяч их голов. Вот откуда берется гора черепов на обложке альбома Ковердейл!.. Но религиозное кощунство, заигрывание с темными силами никогда не остается без возмездия. Темные силы часто ловят слабых людей на слове. Судите сами. В одной из песен альбома, к примеру, содержатся следующие слова: «Обвей меня, золотой дракон любви, возьми меня в свое пламя…» А теперь сопоставьте эти слова из песни с обстоятельствами гибели певицы и ТЕМ, что оказалось у нее на правой руке…»

— Черт знает что, — пробормотал генерал Нифонтов. — Пишут какую-то чушь, и ведь люди верят! А вот это… А вот это еще хлеще!

«Глазго скрэтч обсервер», таблоид, Шотландия: «Смерть нашей знаменитой соотечественницы, вне всякого сомнения, на совести российских спецслужб. Только они могли проникнуть в такой охраняемый объект, как гостиница «Балчуг», и только они были заинтересованы в смерти той, кого любила вся Европа. Мотивов сколько угодно. Известно, что Энн Ковердейл активно выступала против геноцида чеченского народа и неоднократно призывала общественность поддержать требование исключить Россию из ООН как государство-агрессор. Как это ни парадоксально, именно нарушения прав человека в Чечне и стали причиной поездки Ковердейл в Москву в рамках ее мирового турне. Много лет она по идейным соображениям игнорировала Россию в своих зарубежных гастролях и наконец, решилась. Конечно, спецслужбы России, вышедшие из кошмарного КГБ, не могли не использовать такой шанс. <…> Призываем правительства Великобритании и Франции вмешаться в ситуацию, подать ноту протеста, вплоть до разрыва дипломатических отношений…»

Генерал Нифонтов нервно скомкал лист бумаги, на котором делал какие-то выписки, и зашвырнул его в дальний угол, точно в урну для бумаг. В свое время генерал занимался баскетболом, так что рука у него была верная: бумажный комок угодил точно в цель. Как ни странно, это обстоятельство несколько успокоило натянутые нервы генерала. Он помешал ложечкой кофе в стоявшей перед ним чашечке и отпил глоток.

«Пишут черт знает что, — подумал он, — и главное, весь набор тут: заговор русских спецслужб, халатность и недосмотр в организации московского этапа турне, что целиком на совести российской стороны, и даже козни дьявола… тьфу ты, темных сил — все тут! «Разрыв дипломатических отношений». Кто бы втолковал безголовому редактору этой желтой британской газетенки, что разрыв отношений происходит лишь в исключительных случаях и нередко влечет за собой боевые действия. «Идейные соображения»… Да какие могут быть идейные соображения у глупой бабенки, которая, что называется, не может отличить Гоголя от Гегеля и думает, что столица России — Петербург? Нет, певица она была хорошая, но зачем же раздувать из этого политический скандал, с эдакой… с нехорошей такой подоплекой!.. Но когда насчет какой-то бабенки звонит глава президентской администрации по поручению самого президента и просит подключиться, то тут дело определенно пахнет керосином. Странное, очень странное дело… И этот дурацкий браслет на руке Ковердейл, и сам факт ее нахождения непонятно где — аж на Павла Корчагина, 18! Почитаем теперь оперативные материалы…»

Нифонтов открыл ящик стола и аккуратно достал оттуда две пухлые папки с оперативными документами. Углубился в чтение. Прошло не менее получаса…

— Можно, товарищ генерал?

Генерал Нифонтов поднял голову и живыми глазами оглядел вошедших. Он поднялся им навстречу; молча падал руку и тотчас же, жестом предложив всем садиться, вернулся к изучению документов, лежащих на его столе.

— Прошу меня извинить, мне нужна еще одна минута, — сказал Нифонтов, снова углубляясь в изучение документов.

Генерал-майор Голубков, который являлся самым старшим среди всех визитеров, нисколько не удивляясь такому поведению шефа, выждал несколько минут и вкрадчиво обратился к генерал-лейтенанту по форме, принятой у них в УПСМ:

— Александр Николаевич.

Нифонтов тотчас аккуратно сложил обе пухлые кожаные папки и снова спрятал их в ящике стола. Потом произнес:

— Да, Константин Дмитриевич, слушаю вас. Очень, знаете ли, любопытные материалы. Впрочем, прошу меня извинить. Тем более что тут иностранцы. Слушаю.