Молчащие псы

В течение всего XIV века крестоносцы расширяли свои владения мечом (начиная с коварного захвата Гданьска в 1308 году и овладения Гданьским Поморьем) и пурпурным серебром (благодаря нему, они, один за другим, выигрывали у Польши судебные процессы перед папским судом; они же купили сотрудничество чехов во время правления Яна Люксембургского и т.д.). Особенно яро они нападали на Жмудь, которой с 1341 года правил трокский[1] князь Кейстут, сын Гедимина, управлявший Литвой совместно с братом Ольгердом. Именно он организовал против крестоносцев 42 ответных похода. Обратная дорога после одной из таких экспедиций (около 1347 года) вела через единственный порт Жмуди, священное место для жмудинов, Палангу…

В Паланге находилось святилище главного божества жмудинских племен, Праужиме (Праамжимас, Прокоримас, Прамжу, Праурме). Это божество было женской разновидностью фаталистического бога предназначения и необходимости по имени Лайма, когда оно было злом, и Лаккимас, когда означало добро. Культ этот предполагал, что все существующее: боги, люди, животные и весь космос управляются в силу неумолимого закона необходимости и окончательного предназначения, от которого нет ни обжалования, ни бегства, а его материальной проекцией был священный огонь. Так называемые жертвенные огни, представляющие собой алтари, горели во многих местах Жмуди; их зола, якобы, обладала чудодейственной лечебной силой; языкам их пламени ворожили, благодаря ним, узнавали правду; затухание жертвенных огней предвещало поражение или стихийный катаклизм – виновных в том, что жертвенный огонь погас, сжигали на костре. Самый важный из священных костров горел на прибрежной горе в Паланге, его постоянно поддерживали жмудинские вайделотки – жрицы, давшие обет поддержания девственности под угрозой сожжения, закапывания живьем или утопления в реке. Кейстут увидел в Паланге красивейшую из вайделоток, дочку богатого жмудина, Видымунда, знаменитую Бируте. О ее красоте кружили столь же увлекательные легенды, как про ученость Кейстута (он владел несколькими языками), о его отваге, праведности и удаче. Прекрасный историк, Юлиан Клячко, пишет в книге "Уния Польши с Литвой":

"Кейстут обожал сражения ради них самих, ради тех впечатлений, которые те давали; ради примет, которых открывали. Неоднократно брали его в плен по причине отбирающего рассудительность запала, загонявшего его в самый опасный водоворот сражения, но столько же раз его и освобождали, поскольку он умел склонять на свою сторону стражей и надзирателей тюрем. В одном из таких приключений, после восьми месяцев тевтонской неволи, ему удалось сбежать в орденском одеянии (знаменитом белом плаще с черным крестом) на коне самого великого магистра; перейдя границу, он тут же отослал коня обратно, вместе со своими извинениями".

Фигуру Кейстута Клячко определяет предложениями, в которых часто встречается слово "честь" и его производные: "Сердце его было простым, а душа – благородной (…) В эпохе, не слишком отдаленной от мужей, таких как Ричард Львиное Сердце, он верил в честь (…) был воплощением образцового – за исключением веры – христианского рыцаря, пропитанного любовью к людям, военным запалом и чувством чести (…) Как неприятель, так и друг, знали, что слово Кейстута священно, что выше отваги он ценил только честь". Самое любопытное, что Клячко почерпнул данную характеристику из… германских хроник! Даже германские монахи, записывающие хроники Ордена, которого Кейстут был смертельным врагом, признавали, что "прежде всего, любил он правду и славу".

Третьей же его любовницей была Бирута. Господин в Жмуди, Троках, Подлесье и Полесье влюбился и порушил священные законы своего народа, похитив девицу от священного огня.