Молчи!

Он дразнил ее, она понимала это. Китон был из тех парней, которым нельзя предпочесть крем-брюле. Он взял у нее плащ, и она вошла за ним в квартиру. Судя по холлу внизу, нельзя было представить то, что она увидела тут, — двухэтажную мансарду, где зоны гостиной и кухни, выдержанные в белых и бежевых тонах, переходили одна в другую. Лестница вела в заставленный книжными шкафами мезонин. И главное и самое впечатляющее — большой балкон за французскими окнами. Горело несколько неярких светильников, и Лейк увидела тиковые столы и стулья, пару шезлонгов и несколько деревьев в кадках.

— Фантастика! — восхитилась она. — Ты снимаешь эту квартиру, верно? — Она положила сумочку на дальний конец белого дивана, и тут заметила коридор, ведущий влево, скорее всего в спальню. Сердце колотилось у нее в груди.

— Нет, я купил ее полгода назад — знал: так или иначе я вернусь в Нью-Йорк. Что ты хочешь выпить? Я охладил белое вино. Или ты предпочитаешь коньяк?

— Коньяк будет здорово, — сказала она.

Китон положил ее плащ на подлокотник дивана и прошел в кухню. Пока он стоял к ней спиной, Лейк осматривалась. Хотя мебели было не много, кое-что привлекло ее внимание. На одной стене висела потрясающая абстрактная картина, на которой был изображен мужчина с вытянутой головой. Она подошла ближе. Под картиной размещался полированный столик с деревянной чашей в стиле примитивизма. Лейк заглянула в нее. На дне лежало несколько монет и квитанция из банкомата. А также визитная карточка женщины по имени Эшли Триффин, организатора праздников и торжеств. И клочок бумаги, на котором было нацарапано «Мелани Тернбулл». «Ну, — подумала она, — я ведь знала, что он ловелас».

— Вот и я. — Китон вошел в гостиную с бокалами. Она взяла один и увидела, что у Китона загорелые мускулистые руки, а волоски на них выцвели от солнца. — Почему бы нам не пройти на балкон?

Он открыл французское окно и вывел ее на воздух. Балкон выходил на север — на слепящий огнями центр, бесконечные крыши и деревянные цистерны с водой. Лейк слышала негромкое движение транспорта двенадцатью этажами ниже и гудки машин.

— Мне кажется, я смотрю на страну Оз, — сказала она. Ветер трепал ее волосы. — Все это кажется мне почти нереальным.

— Я практически жил здесь летом, — отозвался он. — Как-то раз ночью притащил сюда спальный мешок и спал на шезлонге.

— А это безопасно? Ведь это центр Манхэттена.

— Сюда нет входа ниоткуда, кроме как из моей квартиры. Хотя, думаю, Человек-Паук мог бы добраться и сюда.

Лейк улыбнулась, прошла к перилам и посмотрела вниз.

— Ты же не боишься высоты? — спросил Китон. Она почувствовала мускусный запах, когда он медленно приблизился к ней сзади.

— Нет, — ответила она. — Только не высоты.

— А чего же?

— У меня есть безумная маленькая фобия. Это не то, что ты ожидаешь от меня услышать. — Она не могла поверить, что готова признаться ему в своих страхах. Но с этим человеком она забывала об опасностях.

— Тогда твое имя очень тебе подходит. В тихом озере черти водятся. [2]

— Не знаю, насколько это можно назвать чертями. — Она глотнула коньяку. — У меня странные страхи — я боюсь клоунов.

— Клоунов? — Он казался заинтригованным. — Это значит, ты никогда не водила своих детей в цирк братьев Ринглинг?

— Верно… Но откуда ты знаешь, что у меня есть дети?

— Я подслушал, как ты вчера рассказывала Рори о радостях второго триместра. И я просто предполагаю, что у тебя не один ребенок, а больше.

— Их у меня на самом деле двое. Сейчас они в летнем лагере.

— А муж?

Он правда не знает ответа на этот вопрос?

— Мы… расстались несколько месяцев назад. — Лейк перевела разговор на Китона: — А у тебя нет детей, верно?

— Никаких детей. Я был недолго женат, когда мне было за тридцать, на докторе. Это получился скучный брак. Возможно, обреченный с самого начала.

— У тебя ушло много времени на то, чтобы восстановиться? Чтобы почувствовать себя так, словно никакой катастрофы не было?

Она тут же пожалела о своих словах. Ей не хотелось загружать его своими проблемами.

— Ты чувствуешь себя именно так? — спросил Китон.

— Ну, в самом начале да. — Она старалась, чтобы ее голос звучал непринужденно. — Но прошло уже около четырех месяцев, и сейчас мне порой бывает хорошо, я даже счастлива.

— Почему? Благодаря вечерним разговорам с выдающимися специалистами по бесплодию, такими как доктор Левин?

— Ну… скорее благодаря тому, что я опять сама по себе. Не нужно ни перед кем держать ответ. Все крошки в постели — мои.

Она не могла поверить, что произнесла слово «постель». «Как это нелепо», — подумала она. К щекам снова прилила кровь.

— Звучит неплохо, — сказал он, глядя ей в глаза. — Вот увидишь, дальше будет только лучше.

— Приятно это знать, — ответила Лейк. Он говорит о том, что сегодняшние события приведут к чему-то лучшему?

И тут он наклонился и поцеловал ее, сначала нежно, а затем сильнее. По ней быстро пробежала волна желания — это было как удар кнутом. Ей стало почти больно, когда он отстранился.

— Если я пообещаю тебе пакет чипсов или еще чего-то вкусного и крошащегося, могу я тогда лечь с тобой в постель? — спросил он.