Молчи о нас (СИ)

– В больнице. Его ранили.

Мир вдруг резко сереет, а перед глазами начинает плыть. Этот вечер не мог стать ещё хуже… Ноги обмякают. Хватаюсь за рядом стоящую стену, оглушенная новостью. Дамира ранили…

Мужчина резко подхватывает меня за плечи.

– Эээй, все нормально, он жив здоров.

Господи… Прикладываю ладонь к шее, чтобы снова дышать. Нельзя же так пугать! Бессердечные! На глаза наворачиваются слезы. Столько эмоций за последний час выкручивают меня наизнанку.

– Что с ним? Где он? – шепчу пересохшими губами, в нетерпеливом ожидании смотря в мужское лицо.

– Домой уехал.

Ничего не соображая лепечу «спасибо». Уехал домой… жив. Вот почему он не забрал меня. Его ранили. Боже. Как сильно его ранили? Куда? Вопросы роем атакуют мозг, но я упрямо выхожу на улицу. Поймать такси получается не сразу, так как снег метет как остервенелый. Ноги замерзли, руки дрожат. Холод пронизал каждую клетку, но виной тому, что мне холодно – не он. Пытаюсь представить Дамира в крови и чувствую, как начинаю захлебываться в слезах. Ему было больно. Что ему пришлось пережить?

Да остановись же ты! Настойчиво машу рукой перед готовым проехать такси и, плюнув на все, выскакиваю на дорогу. Мне нужно домой! К Дамиру!

Дамир

Уже на пороге понимаю, что Маши нет. Пустая квартира впервые за много лет кажется мне по-настоящему пустой.

– Маш!

Зову на автомате, глубоко лелея надежду, что она может быть на балконе. Никого. Обутым вхожу внутрь, сканируя пространство и ощущая собственный пульс, набирающий обороты. Где ж ты, девочка?

Как же сложно без мобильного! Заламываю пальцы, пытаясь смотреть на ситуацию трезво, не поддаваясь эмоциям. Куда она могла поехать?

Да никуда, черт дери! Она меня должна была ждать! С*ка, если это снова какая-то мразь, я засажу их всех только за то, что посмели ее напугать! Из-под земли достану, придушу собственными руками, если хоть пальцем тронули!

Ярость, тревога за мою беззащитную девочку взрываются в каждой клетке, подгоняя к двери. Мне первым делом нужен новый мобильный и номер Маши. Пробью по своим каналам, найду, достану.

Рывком открываю дверь и резко торможу, едва не врезавшись в… Машу. Растрепанную, бледную всю, испуганную, с черными потеками от туши под глазами.

Сердце, снося ребра, летит в пропасть.

– Маша.

– Дамир.

Произносим одновременно.

Она бросается на меня, а я крепко ее сжимаю. Маленькую, дрожащую. Холодная такая, как будто пешком шла всю дорогу. Облегчение с шипением тушит распалившийся гнев, заставляя меня еще сильнее сгребать девочку в объятия.

– Дамир, ты... ты как? – оторвавшись от меня, Маша быстро летит глазами по моему лицу, шее, плечам и застывает сначала на кровавом пятне, а потом на перебинтованной ране. – Мне сказали, тебя ранили. Я испугалась.

– Кто сказал? – жадно всматриваюсь в побелевшее от волнения лицо. Тянусь, чтобы большими пальцами стереть с холодных щек черные порванные линии, и Маша накрывает мои руки своими.

– В участке. Я туда ездила. За мной приехали, звонили с незнакомого номера, я не знала куда пойти. Поехала к тебе, а там, – синие глаза наполняются слезами, а я вдруг вижу картину с ее ракурса.

Придурок! Старался обезопасить и сам же напугал ее.

С силой притягиваю маленькую к себе. Ее запах ненарочно врывается в лёгкие, успокаивая мои взбесившиеся нервы. Вдыхаю его со всей силы.

– Я в порядке. Все нормально, – хаотично глажу мокрые волосы и как можно сильнее прижимаю к себе.

Здесь. Со мной. В безопасности.

– Я думала, ты… – Маша поднимает лицо, и меня накрывает.

Смотрю в блестящие глаза и понимаю, что не смог бы себе простить, если бы с ней действительно что-то случилось. Сам бы себя уничтожил, потому что она – моя. И никакие принципы, правила и чертовы выставленные баррикады не в силах выдержать того, что я к ней испытываю. К черту! Пусть будет что будет! Я хочу попробовать. Хочу узнать, как это – хотя бы раз в жизни быть с той, от которой по-настоящему ломает. Успеть сделать ее счастливой так, как смогу. И самому в кои то веки испытать как это не существовать, а дышать полной грудью.

– Нет, Маш. Куда я от тебя денусь?

Перевожу взгляд на искусанные губы и, больше не раздумывая ни о чем, целую ее.

39

Губы Дамира накрывают мои, и накопившиеся эмоции прорываются, как сквозь брешь в плотине. Жадно обнимаю его, пропуская язык в рот и испытывая сумасшедшее головокружение. Он целует меня, сам. Горячо, настойчиво. Боюсь, что прекратит, поэтому прижимаюсь к нему со всей силы. Ближе, вплотную. Под ладонями упругая кожа крепкой шеи, с которой моя ладонь стекает на крепкое плечо, укрытое водолазкой. Лишней. Ненужной. Тяну ворот в сторону, и Дамир в этот же момент стаскивает с меня пальто. Ныряет пятерней мне в волосы, с которых тут же мокрыми холодными змеями за шиворот ползут дорожки растаявшего снега.

Неконтролируемо вздрагиваю и тут же ругаю себя за это, потому что Дамир отстраняется.

– Ты замерзла, – сбивчиво дышит, не переставая перебирать при этом мои промокшие волосы.

Отрицательно мотаю головой.

– Ничего страшного.

Но вопреки сказанному, Дамир отходит на шаг. Нет, не хочу, чтобы уходил! Тепло мгновенно покидает тело.