Молчи, терпи (СИ)

– Быстро, слишком быстро, чтобы что-то запомнить, – ответила Эльза. – Как Вам понравился Эренделл?

Резкая смена темы отрезвила Бертрама, выкинула в холодный омут светского диалога. Он выпрямил спину, решая, следует ли извиниться за свой бестактный вопрос, заданный несколькими минутами ранее… Нет. Это же чистейшая забота о благосостоянии Ее Величества. Бертрам подался вперед, обдумывая ответ. Он же собирался на экскурсию сегодня днем.

– Сад чудесен.

– Не так велик, как при Лунном Дворце.

– Да и фасоль у Вас не растет.

– Грешны… – изобразив обиду, ответила Эльза.

Она искренне негодовала.

Зачем Бертрам пришел, почему спустился в пропахшую хвоей обитель? Неужели лишь затем, чтобы вести беседу ни о чем? Девушка поджала губы, когда гость ее наклонился к небольшой прикроватной тумбе, взяв с нее пустую чашку. Любопытный. Он повертел ее в руках, и губы мужчины сжались, стоило ему увидеть скол на ручке. Один жалкий изъян, но где… В руках прекраснейшей из правящих королев, в руках самой нежной, самой чудной из женщин.

Эльза повернулась к окну. Солнце прощалось с небом, закатываясь все ниже… Странно. Казалось, что Джек был здесь совсем недавно, а ведь он приходил с утра. Королева улыбнулась ярко-красной птице, севшей на решетку ее окна. Кардинал заглянул внутрь, вращая черными бусинками-глазами. Тонкий клюв краснокрылой красавицы раскрылся, и тихий щебет коснулся слуха королевы. Птица словно пыталась рассказать о чем-то важном, предостеречь от ошибки.

– Это кардинал, – заметил Бертрам, проследив за взглядом Эльзы. – Странно… Я всегда думал, что они любят теплые страны.

– В это время года у нас достаточно тепло, – шепнула Эльза. – Не всегда, конечно, но довольно часто…

И это лето выдалось очень жарким. Во всех смыслах. Страну словно охватила волна внезапных свадеб, происшествий, интересных случаев… А несколькими месяцами ранее раскрылась страшная тайна о силах молодой королевы, что долгое время была скрыта за закрытыми дверьми. Удивительный год, удивительный… Девушка вновь повернулась к собеседнику, словно почувствовав на себе его тяжелый недобрый взгляд. Карие глаза прожигали покрывало, заставляли кожу Эльзы краснеть, словно новые ожоги распускались на ее хрупком теле.

– Эльза… Скажите, это сделал… Это сделал не он?

Тишина.

Она царила в комнате, пока королева пыталась переварить заданный ей вопрос. Почему-то объяснений Эльзе не понадобилось. Девушка сразу поняла, о ком идет речь… Бертрам не доверял Джеку, и искренне опасался, что искалеченное тело девушки – только его заслуга. Королеве следовало смутиться, взбрыкнуть, возможно, сострить в ответ. Но она промолчала, плотнее стиснув тонкие губы. Ей нравилась забота, только перебарщивать с нею… Когда ты посторонний…

– Нет. Не знаю, кто это был.

Этого он и боялся. Мужчина резко поднялся со стула, посмотрев королеве в лицо. Тени играли с ее бледной кожей, превращая девушку в эфемерную нимфу, в мраморную статую древней богини, только-только вышедшую из рук умелого мастера. Бертрам отвернулся, стараясь не смущать Эльзу. Он долго сидел у ее ложа, пока королева спала, слушал ее мерное дыхание и отвлекался лишь на отнюдь не редкие визиты врача. Странно. Лекарь не выгонял мешавшего аристократа... Но сейчас, когда наступил вечер, Джек должен заявиться с минуты на минуту, и лучше было бы уйти.

– Я найду преступника, Ваше Величество… Найду и… Найду и разберусь с ним сам, заставлю преступников ответить.

Только этим должна заниматься королевская стража.

Такое внимание льстило девушке, но и смущало ее до ужаса. Джек такого не обещал. Но не из равнодушия, только потому, что испугался, запутался, не знал, как обращаться с больной. Щеки Эльзы порозовели, и она попыталась улыбнуться. Странное чувство облегчения объяло тело королевы, стоило Бертраму развернуться к выходу. Его бесшумные сапоги с закрученными к верху мысками слабо поскрипывали в такт шагам… Даже странно.

– Надеюсь увидеть Вас в полном здравии на предстоящей коронации, – громко произнес он, подходя к самой двери. – Какое красочное будет событие, верно? Когда она должна состояться, если не секрет?

– Через два дня, – ответила Эльза. – Дата не переносится, а я успею оклематься.

О, эта уверенность в ее тонком голоске…

Бертрам улыбнулся. Скомкано и осторожно, судорожно сжимая в ладони круглую ручку двери. Он бросил прощальный взгляд на взволнованную королеву, посмотрев на нее словно на любимую игрушку, разрушенную прожитым временем. Сожаление в его взгляде смешалось с горьким отчаянием… Но отчаяние гасло, растворяясь в жаркой надежде.

На что? На скорейшее выздоровление Эльзы. Странно, но Бертрама белизна ее ног волновала куда сильнее, чем Джека. Он считал, что утрата ее – величайшая потеря для прекрасной молодой девы. Как это… печально. Прекрасна во всем. Неотразима. И искалечена в столь деликатном плане.