Молчи, терпи (СИ)

Дверь скрипнула, заглушив слова. Больше нечего сказать, и произнести долгую жалкую речь уже не выйдет. Ведь она предназначена не для этих ушей. Джек отворил ворота собственных покоев, заставляя себя улыбаться. Правой рукой он держал костыль и упирался в него, левую его руку придерживала несравненно-прекрасная Катерина. На этот раз ее губы вновь были алыми…

– Надеюсь, мы не помешали, – ехидно заметила темноволосая королева.

Джек обменялся с Бертрамом озлобленными взглядами и застыл в дверях. Но ступор этот длился не так долго. Юноша выпрямился так, как смог, и шагнул вперед. Кожа его была бледнее, чем обычно, волосы растрепаны, а в глазах виделась усталость. Состояние Джека действительно было чуть хуже, чем прежде, но Эльза не могла найти в нем ничего такого, что не позволило бы ей видеть супруга с утра.

– Тебе нельзя вставать, – пожаловался Бертрам, отходя от Эльзы.

– Я все равно никого не слушаю.

Катерина глупо хихикнула за спиной Джека и улыбнулась, хотя он и не мог видеть ее лица. Эльза глядела на мужа так, словно произошло чудо. Она улыбалась искренне, Эльза не понимала, к чему несколько минут назад клонил Бертрам. Юноша вновь обратил внимание на брата, но затем резко обернулся назад.

– Здесь слишком много народу, – пожаловался он.

– Как только ты вернешься в лазарет… Снова будешь один одинешенек, и… – начал Бертрам.

– Я не вернусь, – ответил Джек, вновь заставив себя улыбнуться. – Моя болезнь не заразна, братец, не бойся. Вильгельм выздоровел, и мы останемся здесь еще два дня до отправления.

Хватка Катерины ослабла.

Она забежала к Джеку такой радостной, зная, что Эльза не сможет ей помешать… И когда юноша попросил ее о помощи, та с радостью ответила на его призыв. А сейчас, когда стало ясно, почему Джек решил вернуться в свои покои, Катерина почувствовала себя глупой использованной девчонкой, словно одной из тех горничных, с которыми Джек играл лишь забавы ради.

– Но так скоро…

– Прошу, брат, я так устал, – пожаловался Джек. – К тому же… Это не тебе ли я обязан тем, что не смог насладиться обществом супруги?

– Я забочусь о нашей семье, пока ты не в состоянии.

Светловолосой королеве показалось, будто она услышала треск молнии в небесах. Девушка опустила глаза к полу, надеясь, что буря скоро утихнет. Бертрам молчал, ожидая ответа, а Джек не спешил. Катерина отпустила его руку и крепко сцепила пухлые губы, опасаясь, что с них слетит очередная колкость.

– Я очень благодарен.

Бертрам кивнул.

Он развернулся, чтобы кивнуть Эльзе на прощанье, но девушка не заметила этого. Она не смотрела вперед, только в пол, чувствуя, как трясутся ее ноги. Королева услышала шаги, удаляющиеся все дальше и дальше. Бертрам протянул руку жене, и Катерина вцепилась в его ладонь, словно в веревку спасателя. Она молчала, думала о том, как следует поступить в самом скором времени.

Когда дверь захлопнулась, ознаменовав собой долгожданное уединение, Эльза осмелилась посмотреть на супруга. Под его бесцветными глазами залегли тени, а над губой виднелась блестящая полоса пота. Бледная кожа стала еще белее, а губы юноши потеряли цвет… Но вместе с этим, в теле Джека чувствовалась сила. В его прямой осанке в наряженных мышцах его шеи, его рук…

– Подойдешь ко мне? – спросил Джек, оперевшись о стену.

Эльза не кивнула, ничего не ответила… Ноги ее сами двинулись вперед. Шаг за шагом, все ближе и ближе приближалась она к супругу. И не было в глазах девушки ни капли прежнего страха, что так и сковывал движения. Только любовь, что уже начинала захватывать ее душу.

Руки девушки обвили грудь Джека. Эльза прижала мужа к себе, ощутив его слабый ответ. С виду юноша был куда сильнее… Но это мелочи. Он гладил жену по волосам, то и дело целуя ее в макушку. «Нужно убираться отсюда как можно скорее», – подумал Джек, бросая взгляд на открытое окно. «Как можно скорее, первыми лучами. Нужно спросить капитана об этом завтра же.»

– Больше не бери из их рук еду, – шепнул юноша. – Мало ли, кто из нас еще чем-то заболеет…

25. Война и мир

Ночь всегда была такой темной?

Если это действительно так, то Эльза никогда не обращала внимания. Она стояла рядом с ним на балконе, медленно потягивая горячий чай из неудобной глиняной кружки. У этих сосудов даже нет ручек, чтобы взяться за них, не обжечься. Но пряный чай пришелся королеве по вкусу, и она готова была стерпеть неудобство.

Теперь, когда беседа с Бертрамом кончилась, и алкогольный туман рассеялся, можно было переварить его слова. Но Эльзе совершенно не хотелось вспоминать. Сейчас, когда она рядом с мужем, мысли о плохих собеседниках никак не хотели лезть в ее светлую голову. Девушка попивала чай, улыбалась, рассматривая даль. Ей виднелись краешки скал, ждущих моряков на подходе к порту…

– Тебе действительно стало лучше? – спросила Эльза.