Молить о Шрамах (ЛП)

Сид поворачивается и смотрит на меня со своего места у окна моей спальни. Занавески отдернуты, и она видит бассейн на заднем дворе, лес, окаймляющий его, мебель для патио, которую скоро будет слишком холодно использовать.

Она заправляет прядь темных волос за ухо и отворачивается к окну. Она сидит на полу, скрестив ноги, ее руки засунуты в карманы моей толстовки.

— Я не пойду.

Я смеюсь, выпрямляюсь из дверного проема, проходя в комнату. Она снова поворачивается и смотрит на меня, наклонив голову. Ее взгляд пробегает по моей голой груди, задерживаясь на шрамах на торсе. Я все еще потный после тренировки в спортзале, и я вижу, как она закусывает губу, глядя на мои бедра, черные тренировочные брюки, низко сидящие на талии, руки в карманах.

Она все еще не говорит мне, что она видела.

Я не скажу ей, почему мы провели эту церемонию.

Как обычно, мы храним секреты и надеемся, что другой истечет кровью первым. Чтобы мы могли зализать раны. Попробовать ранение на вкус.

Она облизывает губы, и я чувствую, как сжимается моя грудь. Ее глаза медленно поднимаются по моему телу и встречаются с моими.

— Я имею в виду, — пожимает она плечами, — если только это не очередная вечеринка, на которой я буду трахать твоих друзей?

Я улыбаюсь ей.

— Конечно, если ты хочешь.

Затем я поворачиваюсь, чтобы уйти, спуститься вниз и подготовить все к сегодняшнему вечеру. Что означает сделать несколько телефонных звонков, убедиться, что мои охранники будут в Liber.

Свободны.

Я все еще чувствую ее взгляд на себе, и когда я выхожу за дверь, я оглядываюсь через плечо, встречая ее взгляд.

— Но если ты увидишь мой член во рту у другой девушки, просто, — я пожимаю плечами, — посмотри в другую сторону, хорошо, детка?

— Что случилось с твоим лицом? — тихо окликает она меня.

Я все еще стою в дверях и провожу рукой по челюсти, сопротивляясь желанию потрогать порез под глазом от кольца моего отца. Даже мои братья не упомянули об этом. Они знают.

Я пожимаю плечами.

— Не твоя проблема, — отвечаю я ей.

— Зачем ты привел ее? — спрашивает меня Атлас, когда мы сидим на ступеньках задней веранды, глядя на лужайку, крытый бассейн. Ветерок пробирается сквозь деревья, добираясь до нас, и я сую руку в карман толстовки.

Другой рукой я затягиваюсь сигаретой, наблюдая, как солнце опускается за лес, окрашивая мир в розовые и оранжевые тона.

Я готов к ночи.

Я презираю этот гребаный день.

— Я не могу оставить ее здесь, — отвечаю я ему, как будто это должно быть очевидно. Это и есть очевидно.

Он смеется, и краем глаза я вижу, как он подносит пиво к губам. Он глотает, вздыхает.

— Ты можешь, — осторожно говорит он. — Привязать ее к своей кровати.

Мой кулак сжимается в кармане, и я затягиваюсь сигаретой, выдыхаю облако дыма, прежде чем повернуться и посмотреть на Атласа, его откинутую назад кепку, темные глаза смотрят на меня. На его губах улыбка, потому что Атлас всегда улыбается.

Я знаю, что это значит.

Это значит, что он скрывает больше поганых секретов, чем все мы. Он стал мастером по закапыванию собственной боли, и такая улыбка означает, что ее больше, чем я, возможно, когда-либо захочу узнать.

Мы знаем друг друга с самого рождения.

Но каждый из 6 вылепил нас по-разному.

— Зачем это делать, если я могу взять ее с собой и поиграть с ней?

Он хмурится, сведя брови.

— А, чтобы она не убежала снова? Чтобы ты снова не подошёл слишком близко? — он качает головой, натягивая кепку, а затем надевая ее обратно. — Ты знаешь, когда все это закончится… это не закончится хорошо.

Ленивая улыбка изгибает уголки моего рта.

— Зависит от того, что ты подразумеваешь под словом — хорошо.

Он закатывает глаза, поднимается на ноги, забирая с собой бутылку пива.

— Смертью, Люци. Вот что, блядь, я имею в виду. Она будет мертва, — он поворачивается, чтобы уйти, его медленные шаги скрипят на крыльце.

Я вздыхаю через нос, выдыхая дым через ноздри.

— Memento mori, — говорю я так тихо, что, кажется, он меня не услышал.

Помни, о смерти.

Но его шаги приостанавливаются.

Он выдохнул.

— Каковы правила? — спрашивает он меня.

Я напрягаюсь, опускаю окурок сигареты в пепельницу, стоящую у меня под боком. Я не смотрю на него.

— Какие правила?

Он смеется.

— Насчет нее. Сегодня вечером. Какие правила?

Я сжимаю руки вместе, упираюсь локтями в колени, глядя на темнеющее небо.

— С каких пор у нас есть правила?

Он делает еще один шаг к двери и фыркает.

— С тех пор, как ты чуть не убил Мава лампой за то, что он прикоснулся к ней.

Моя челюсть сжимается.

— Она может делать то, что хочет.

— А ты? — я слышу, как он открывает стеклянную дверь, ведущую на заднее крыльцо, но он ждет моего ответа.

Я провожу большим пальцем по губам.

— Я буду двигаться, когда она будет двигаться.

Он хихикает.

— Не испытывай ее, потому что она победит тебя, Люци. Она не похожа на твоих обычных девушек.

Я оглядываюсь через плечо, вскидывая бровь.

— Обычно у меня нет девушек. Не дольше, чем на ночь.

Он подмигивает мне.

— Точно.

Глава 9