Молить о Шрамах (ЛП)

— Я хочу посмотреть, — говорит он хриплым голосом, от которого у меня подгибаются пальцы на ногах. — Я хочу посмотреть, как ты трахаешь его, Сид. Ты не против?

Я глотаю. Медленно киваю.

А потом он говорит: — Подними руки.

Я поднимаю.

Люцифер задирает мой топ и позволяет ему упасть на пол. Его руки переходят на мою голую спину, бродят по каждому сантиметру, его грудь прижимается ко мне.

Я продолжаю трогать Джеремайю, чьи глаза прикованы к моим.

Что-то не так. Но если я сделаю это, может быть, Люцифер снова оставит нас. Может быть, мы сможем все уладить. Секс может исцелить.

Может быть, я просто настолько ебанутая на всю голову, что хочу верить в эти вещи, чтобы дать мне повод сделать это.

У нас общая фамилия.

Я не должна этого делать. И, словно читая мои гребаные мысли, Люцифер подносит свои руки к моим предплечьям, прижимая их к моему боку.

— Теперь ты не отступишь, — шепчет он мне на ухо.

Джеремайя не смотрит на него, но я вижу, как сжимается его челюсть. Руки Люцифера переходят с моих рук на юбку.

— Встань, — шепчет Люцифер мне на ухо.

Я встаю. Он стягивает с меня трусики, и они падают на пол между моих ног. Я выхожу из них, и Люцифер легонько толкает меня в спину, к Джеремайи. Моя голая киска достаточно близко, чтобы он мог дотронуться до нее, если бы не был связан. Достаточно близко, чтобы он почувствовал запах.

— Дай ему попробовать тебя, Лилит, — говорит Люцифер мне на ухо, его руки на моей талии. Он стоит позади меня, его лицо напротив моего.

Джеремайя моргает, его взгляд устремлен на меня.

И как раз в тот момент, когда я собираюсь сделать еще один шаг к нему, Люцифер смеется, холодно и жестоко, и не дает мне приблизиться. От этого раскатистого смеха волосы на моей руке встают дыбом.

— Ты помнишь латынь, не так ли? — спрашивает он Джеремайю со злобной улыбкой на своем прекрасном лице. — Я знаю, что ты всегда любил немецкий и того репетитора, которого тебе дали Форги перед тем, как испортить тебя, — он вздыхает, скрещивает руки на голой груди и качает головой. — Но я знаю, что ты понимаешь, что такое услуга за услугу.

Я напрягаюсь, когда руки Люцифера обхватывают меня.

Челюсть Джеремайи напрягается, в его взгляде появляется ненависть, когда он смотрит на Люцифера.

Люцифер улыбается.

— У тебя уже была возможность, брат, — его голос твердеет. — В ту ночь, когда ты думал, что спас ее? Помнишь? — он смеется. — Это была твоя возможность. Но теперь… теперь ты будешь смотреть, как я вытрахаю тебя из нее.

Джеремайя говорит, его голос хриплый: — Если ты причинишь ей боль, я убью тебя до того, как ты покинешь эту комнату, и трахну ее в твоей крови.

Я смотрю, как его глаза закрываются, и последние слова его угрозы звучат слабо.

Люцифер вертит меня в своих объятиях, и его голубые глаза смотрят на меня.

— О, но Сид, ты никогда не говорила своему брату, что тебе нравится причинять боль?

Он оттаскивает меня от Джеремайи, затем прижимает к стене, поднимает мои руки над головой, сжимая запястья одной рукой.

Затем он смотрит на меня.

Действительно смотрит на меня. От моей головы до груди, живота, между ног, до пальцев ног. Маленькая улыбка кривится на его губах.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой, Сид? — тихо спрашивает он меня.

Оставь меня в покое.

Трахни меня.

Убирайся из моей головы.

— Тебя нужно убедить? — шепчет Люцифер, глядя мне в глаза.

Я напрягаюсь, смотрю на Джеремайю.

Люцифер берет мой подбородок в свою руку, заставляя мой взгляд вернуться к нему.

— Не смотри на него. Это я задаю тебе вопрос, Лилит. Тебе ни на что не нужно его разрешение, — он проводит языком по нижней губе. — Тебе нужно мое.

Но я уже посмотрела. Я уже видела. Джеремайя… отключился. Какая разница, если мы сделаем это сейчас? И слова Люцифера, услуга за услугу. В конце концов, это послужит моему брату. И мне даже не придется переживать из-за этого. Он этого не видит.

Так же, как я не могла видеть его той ночью.

И я как раз собиралась… Я прикусила губу, чувствуя, как сжимается мой желудок.

— Я могу защитить тебя, — шепчет Люцифер, проводя языком по моему горлу и наклоняя мою голову назад. — Лучше, чем он когда-либо мог. И я не испорчу тебя так сильно, Лилит. Не так, как он, — он втягивает мою кожу в рот, посасывая мою шею.

Затем он отстраняется, его глаза сверкают.

— Так скажи мне, Сид, какого хуя ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?

— Трахни меня.

Я не могу прочитать выражение его лица, его глаза все еще холодны.

— Как? — спрашивает он.

Так сильно, как ты, блядь, можешь. Заставь меня забыть обо всем этом.

— Как хочешь.

Он качает головой, крепко сжимает мои запястья и поднимает мои руки, прижимая их к стене.

— Нет, Сид. Скажи мне как. Не делай вид, что ты не побывала во всех возможных позах. Я знаю, что тебя трахали хорошо и грубо. Не нужно притворяться, что ты хороша для меня, детка. Не после того, что я только что видел.