Молитва для Эльзы

В процессе взросления все больше стали притягивать странные вещи, как то: вредные пищевые продукты и прочие предметы, которые вообще съесть нельзя, но от этого они почему-то делаются не менее привлекательными.

Сначала мне нравились конфетные обертки. Я коллекционировал их тщательно и самозабвенно, а потом играл во дворе в фантики, пытаясь таким способом умножить свое бесценное состояние. Больше всего ценились яркие и блестящие обертки, а фантик от самой вкусной конфеты в мире «Мишка косолапый» почему-то нет. Я не мог понять, почему, и мучился. Поглядите, пацаны, на обертку от «Мишки»! Давайте помечтаем, от нее гораздо вкусней во рту, чем от карамельного фантика. Но я не осмеливался сказать такое вслух. Меня не поняли бы и высмеяли. А что может быть хуже и страшней, чем оказаться высмеянным и одиноким. Тогда не с кем будет поделиться впечатлением о событии, или сделать совместное, важное дело. Во мне теплилась надежда, что из массы найдется мальчик, который тоже будет ценить такие же фантики, и с ним я буду крепко и долго дружить. Мы вырастем, станем большими и серьезными, как те дяди, которые курят и носят плащи и шляпы. Мы будем ходить под ручку с тетями в драповых пальто с лисьими воротниками. У нас будет много взрослых неотложных дел. А мы все равно будем видеться и вспоминать про детство и фантики. Но жизнь шла, а друг не находился, и мне долго пришлось притворяться, будто блестящие фантики лучше.

Первые люди, которых помню, были как черные тучи, которые загораживают небо. Наверное, они наклонялись надо мной, чтобы полюбопытствовать или посюсюкать. А я не в силах был ничего сказать, только страдал от того, что не видно пространства целиком. Позже люди приняли правильные очертания и разделились на детей и взрослых. В первую очередь я видел сверстников, а прочих не сильно учитывал. Они как кошки ходили сами по себе, интересуясь совершенно непонятными делами. С ними невозможно было ни о чем важном говорить.

Раз ковырял корни придорожной травы и извлек из-под земли жирного червяка. Он был не столько длинный, сколько толстый и сильный. Приятно и необычно держать в руках незнакомое безногое существо, преисполненное энтузиазмом странного движения. Приятно чувствовать, что я мощней и главней. Захочу – придавлю животное, и оно замрет навсегда, захочу – выдрессирую. Я носился с червем полдня. Потом он мне надоел. Определил его жить в майонезную банку, где он вскоре побледнел, а к вечеру сдох. Я позабыл о нем, возясь с временным замком из песка, а когда вспомнил, то было уже поздно, отчего сделалось грустно. Потом вечером мне не хотелось есть пищу, все думалось о загубленном существе. Какое-то странное чувство неотвратимости в груди. Мне очень хотелось поделиться горем с каким-нибудь взрослым человеком, чтобы тот понял мое несчастье и успокоил. Но кто из взрослых способен понять важное? Мама занята переживанием, чтоб я съел побольше еды, а папа смотрит на экран телевизора и не отвлекается.

Сейчас я тоже взрослый, и мне нет никакого дела до заморенных червяков в майонезных банках. Что-то ненужное происходит в процессе взросления, в результате чего я меняюсь до неузнаваемости. Неверно становиться совсем другим. Я должен бы улучшиться, а не измениться. К чему тогда те подготовительные годы? Неужели для роста тела? Вряд ли так глупо и обидно природа устроена.

Мой друг, Ваня Ландгров, после непродолжительной научной деятельности решил разводить пчел в степях Казахстана. Накупил продуктов питания, сел в машину и укатил на юг с помощью ручного труда незнакомого счастья искать. Обзавелся уликами и пчелосемьями, завез все это хозяйство от человеческих глаз долой и стал жить один среди трудолюбивых насекомых.

Самое важное, что Ваня приобрел в результате сельскохозяйственной деятельности, так это впечатление от травы. Я так думаю. Об этом он рассказывал, старательно подбирая выражения, а я очень внимательно слушал и сильно прочувствовал все, будто и сам участвовал в пчеловодческом труде.

Это бескрайняя, поросшая разнотравьем, плоская земля, и нет на ней никакого особенного объекта для интереса кроме тех мест, откуда Солнце встает и куда садится. Очень непривычно для научного сотрудника. Ведь научные сотрудники – городские жители, они приручены существовать внутри стен, которые загораживают небо и землю вместе с растительностью. Лиши научного сотрудника помещения, и он не будет знать, как быть дальше. Теперь он новорожденный голый и вынужден учиться жить заново и ощущать все вокруг по-другому.

И увидел Ваня небо огромное, и землю, свободную от строений, тоже увидал. И траву на той земле детально разглядел. И вспомнил Ваня детство, и себя в том детстве, и целиком свой организм почувствовал. И нюхал Ваня травы, и никак нанюхаться не мог, потому как пахли они детством, давно позабытым. Удивительная, оказывается, способность травы – дарить ощущения детства. Благоуханье ее обладает чудодейственным свойством – поворачивать время вспять.