Молитва для ракетчика

Издалека был виден только хвост самолета, но его высота уже позволяла судить о габаритах всей машины, а тусклые опознавательные знаки о его принадлежности. Егерь спустился вниз и стал продираться сквозь ельник. Следы тех, кто прошел здесь раньше, четко отпечатались на мху. Одни были уже знакомы своим характерным рисунком, такие же были на снегу, вторые — определенно были оставлены подошвами замшевых ботинок погибшего. Микко вышел из зарослей и увидел весь самолет. Это был большой грузовой «юнкере» с опознавательными знаками «люфтваффе». Сквозь плоскость с сорванной обшивкой между уцелевшими элеронами пробилась молодая сосенка, на поверхности крыла местами обосновался лишайник. Самолет лежал на брюхе, лопасти винтов были искорежены при вынужденной посадке. Старик направился в обход «Юнкерса»: весь фюзеляж был в отверстиях от пуль и снарядов. Метров на пятьдесят за хвостом самолета тянулась прочерченная при посадке борозда. Почти все стекла в пилотской кабине выбиты. Ручки на двери, ведущей в грузовой отсек не было, ее кто-то выломал. Обломки ручки и замка валялись на мху возле двери. В двери и обшивке были пробиты два отверстия, сквозь них была продета алюминиевая проволока, концы которой были аккуратно скручены. Опередившие егеря посетители постарались изолировать машину от посещения мелкого лесного зверья. Хютенен размотал концы проволоки, отжал плечом дверь и, перешагнув порожек, пробрался внутрь. Внутри фюзеляжа царил полумрак. Свет пробивался сквозь наружный люк, пилотскую кабину и оконца стрелка, защищавшего машину от атак истребителей противника со стороны задней полусферы. Отсек был заставлен ящиками, от смещения во время полета их удерживала сеть из брезентовых ремней. Старик подергал их — ремни оказались еще вполне прочными, и почти на ощупь добрался до кабины. Повсюду были дыры пробоин, в отверстия пробивались лучи солнца. Он пробирался вперед, пока не уперся в обезображенную осколками приборную доску. Поверх нее успела свить гнездо какая-то лесная пичуга. Сидения с кожаными спинками были иссечены пулями и осколками, но они были пустыми. Хютенену это показалось странным, все же экипаж оставался в самолете. Черепа и кости летчиков вперемешку лежали на полу. Сначала старик подумал, что это работа лис, волков или зверья поменьше, но нигде не осталось ни одного обрывка формы или летного обмундирования, ни одной пуговицы, значка, застежки. Не было на месте и личного оружия экипажа, исчезло все, даже штурманские инструменты. Егерь достал зажигалку и осмотрел все пространство кабины, заглянул под сидения и приборную доску. Ни клочка обмундирования не было и там, как, впрочем, и нагрудных медальонов, на месте были только парашюты в истлевших парусиновых сумках. Старик осторожно, стараясь не потревожить останки, двинулся к выходу из кабины, снова протиснулся мимо штабелей ящиков и прошел в сторону хвоста. Части скелета радиста лежали на полу отсека, следов одежды никаких. Теперь стало ясно, что за «гости» побывали здесь до него. Что-то о таких «старателях» он слышал или читал. «Черные следопыты» ищут останки солдат минувшей войны, старое оружие, документы, военные атрибутику и одежду, оборудование. Гребут все, что годится для частных коллекций, и не только. Говорят, за нагрудные медальоны немецкое правительство платит премию, столько же за них платят любители, желающие пополнить свою коллекцию редкой реликвией. За все это очень хорошо платят в России, а еще больше — в Европе. И все же пять медальонов и комплектов обмундирования времен второй мировой не стоят того, чтобы палить друг другу в спину. Быть может, причина смерти одного из мародеров находящийся на борту груз? Старик подошел к ящикам. С левого штабеля сеть была снята. Подсвечивая себе зажигалкой, он принялся осматривать ящики. С верхнего были сорваны пломбы, и защелки на крышке были не закреплены. Старик просунул руку внутрь, нащупал что-то и потянул на себя, это был длинный предмет, завернутый в промасленную бумагу. С трудом удерживая скользкую от обильной смазки находку, он подошел к люку, где было светлее, и размотал обертку. Слой за слоем обрывки летели на пол, пока в руках у Микко не оказалась винтовка. Это был хорошо ему знакомый с военной поры «маузер». Старик подбил рукоять затвора ладонью, отвел его назад, внутри — ни пятнышка ржавчины. Винтовка отлично сохранилась и была такой же смертоносной, как и шестьдесят лет назад. Надежная штука, у него самого была такая же. Егерь прислонил оружие к стенке отсека и продолжил осмотр. Всего оказалось: пять ящиков с винтовками, по десять штук в каждом, двадцать ящиков с запаянными цинками, в которых хранились винтовочные патроны. В двух ящиках совсем небольшого размера, каждый в отдельной промасленной коробке, лежали пистолеты «вальтер», а в пяти ящиках цинки с пистолетными патронами. Двух пистолетов не хватало, не было и одного цинка с патронами для них. Остальные ящики были заполнены полевыми телефонами, щелочными батареями, медикаментами и сухим горючим, было два ящика, в которых оказались портативные радиостанции. Нашелся и брезентовый мешок с печатями военной почтовой службы. Мешок давно сгнил, и сквозь прорехи в парусине виднелись серые слипшиеся бумаги с выцветшими адресами отправителя и получателя. Теперь для старика все более-менее прояснялось: причиной преступления было оружие, его на борту самолета было в избытке и сохранилось оно отлично. На черном рынке за весь этот арсенал можно было получить сумму с большим количеством нулей, и не в российских рублях, обесценивающихся вопреки заверениям министра финансов, небывалыми темпами, а в какой-нибудь более надежной валюте.