Молитва Идиотов (СИ)

- А может отец? - неизменно и постоянно спрашиваю я с надеждой, но она лишь грустно улыбается, не произнося вслух ни да, ни нет.

Ох, укатали мою Журавушку крутые бизнессовские горки! Привожу ее вечером всю разбитую, измочаленную. О какой тут любви речь вести!

Ну, я все равно принюхиваюсь (у меня нюх собачий, как у нашего далматинца), присматриваюсь. Честно вам скажу, не нравятся мне эти мужики, которые к чужим бабам пристают, хотя бы и не замужним.

Но, пока, слава богу, любовью и не пахнет.

До чего мою женушку довели эти деньги клятые!

Стирать, варить и то перестала.

Все легло на мои плечи. И варю, и стираю, и на рынок за продуктами езжу.

Кристину в садик: это, само собой разумеется, а если приболеет, с ней дома опять же мне сидеть.

Все как у людей, только сплю в гостевом домике.

И так крутится карусель изо дня в день: все одно и то же.

Привезу Нину домой, мое горе луковое, помою, покормлю, отогрею.

А в день моего рождения, даже имел честь отнести на руках ее немножечко хмельную в постель и баиньки уложить.

- Только без рук! - строго предупредила моя матушка. - Стога мать, строга!

Я слово сдержал: без рук целовал. Поцелуй без ответа, что письмо без привета. Молчаливые слезы - не любовные грезы.

От такой жизни я иногда сатанел, но ничего изменить не мог.

Шел я тогда в свой гостевой домик и чтобы не выть от одиночества садился у окна и смотрел на звезды, и пил молодое французское вино: многолетняя привычка коротать остаток ночи после любовных утех.

Но крепился я и надежды не терял.

И теперь уж каждый вечер «ритуально» ношу мою драгоценную на руках на вверх в спальню.

Когда по целуй заслужу, когда лишь губами повожу.

А о постели вообще речь мне вести запрещено: нет мне пока там места.

И плетусь я тогда бездомным собакой в свой гостевой домик, и тоска меня одолевает неописуемая.

Но в жизни иногда бывают и праздники.

Празднование 10-летия от провозглашения независимости принесло сразу аж четыре выходных.

Мы с Ниной и Кристиной, несмотря на уговоры именитых соседей, чье служебное положение обязывало их присутствовать в Лесногорске, в город не поехали, а остались праздновать в своей «деревне».

Купались,загорали,трапезничали.

Нина, наконец-то, выспалась, отдохнула и на второй день праздника даже сама ужин приготовила.

Соскучился я по ее стряпне, ох, как соскучился, но аппетита в тот вечер почему-то у меня не было.

Кристина в тот день, наигравшись до упаду, улеглась спать рано.

Мы тоже.

Оставшиеся два дня пролетели, как один миг. Мало все-таки у нас пока на Украине праздников!

И все возвратилось на круги своя.

Иногда, неся на руках в нашу спальню свою обессиленную любушку, я буйствовал и грозился все взорвать к едренной фене! (Дела - делами: это можно было еще терпеть. Но эти нескончаемые заседания, согласования: «раскачка» ленивых, «накачка» нерадивых. Тех всех, которые все никак не могли отвыкнуть от «совкового» отношения к делу и из-за дружеских, кумовских и земляческих отношений, стыдно было как-то выбросить их на у лицу. И приходилось, платя им не малые деньги, с ними цацкаться, а они, почувствовав твою слабинку, вообще обнаглели: и теперь мотали тебе нервы и портили тебе кровь.)

И таких захребетников в подчинении Нины было не мало.

А тут еще мой брат Илья решил все-таки баллотироваться в народные избранники.

Я еще тогда, в той жизни, отговаривал его не делать этого.

Но он, заручившись финансовой поддержкой моей Нины, меня не послушал.

А как я уговаривал жену не выбрасывать деньги на ветер, на эту борьбу с ветряными мельницами, на это скопище политических марионеток и вечно воющих между собой детей лейтенанта Шмидта, которым прозревшие простые украинцы давно показали кукиш и если бы не гнилая избирательная система: свято место было бы пусто.

Но жена тоже меня не послушала и, теперь, весь наш город обклеенный агитками с программой и фотографией моего братца.

Избирательный марафон подходил к концу и Илья, оставивши родной город, «на закуску» появился наконец-то и в Лесногорске.

Я брату сначала обрадовался, как брату, но затем мои отношения кардинально изменились, ибо в Илье я неожиданно увидел не брата, а соперника.

Внешнее его поразительное сходство с моим прежним телом сослужило плохую мне службу.

Увидев напористо-обворожительного и галантно-манящего Илью, Нина снова потеряла покой.

В нем она увидела меня прежнего, и прошлое снова постучало в ее дверь.

Я все дела бросил и теперь ни на шаг не отходил от своей лебедушки, которая не пропускала ни одной встречи Ильи с избирателями.

И мне волей неволей пришлось прослушать курс «лекций о новом обустройстве мира» из уст молодого политика новой генерации коим являлся мой брат Илья.

Как бывший деловой человек, я все оценивал и мерил одним мерилом: раньше долларом, а теперь гривной. И никогда особо не интересовался парламентской крысиной возней этих гомико - подобных и вечно целующихся между собой мужиков (а может я ошибаюсь: ведь такой ритуал приветствия кроме голубых практикуется еще и у мафиози).