Молитва нейрохирурга

Я встал рядом с ним, ввел иглу в бедренную артерию, и операция началась. Она должна была завершиться лишь после того, как я полностью закрою аневризму Дэйва платиновыми катушками. Паршиво, что она – словно груша. Теперь нельзя позволить крови дойти до купола. А он захватывал разорванную область. Одной катушки явно не хватит – это оставит пустоту на другой стороне аневризмы, и кровоток просто пойдет вокруг. Придется строить эффективный барьер – микроплотину, – чтобы кровь прекратила давить на слабую сторону аневризмы. И делать все это на самых крошечных расстояниях.

Я провел катетер по левой внутренней сонной артерии к основанию мозга. Ввел через него еще один катетер, тонкий, и проволоку с изогнутым наконечником. До нужной точки чуть больше метра. Потом поверну проволоку и переведу ее вправо или влево. Дойду, потом решу.

Я по привычке затаил дыхание и осторожно двинул катетер по проволоке – в аневризму.

До точки метр. Этот метр – как Эверест. Кто знает, во что там упрутся ваша проволока или катетер? Сосуды гибкие, они гасят силу движения. Надавите слишком сильно – проволока рванется вперед и, не приведи бог, разнесет аневризму. Так на операциях и умирают. Или получают травму на всю жизнь. Проткнете сосуд или аневризму, мозг заполнится кровью – и все. Извечный риск.

Я продвигался осторожно и прошел этот метр за час.

Так, время ювелиров. В катетер пошла первая катушка. Двадцать сантиметров платиновой проволоки, которая на выходе превратится в семимиллиметровую сферу. Она станет фундаментом. Я мягко продвигал катушку все дальше к аневризме. Наконец она дошла до цели и начала скручиваться. Пока все правильно. Мой маленький домик строится. Я бросил взгляд на экран. Здоровая какая, зараза. А так-то диаметр – с ноготь.

– Просмотр, – сказал я.

Помощница-техник перенастроила аппарат для получения новых снимков, и я нажал на педаль.

Цифровая субтракционная ангиография, прошу любить и жаловать. Компьютер делает снимки черепа и мозга – сперва без контраста. Это первый набор. Потом аппарат подает сигнал, я ввожу контраст, и пока тот идет по артериям, машина непрестанно фотографирует, делая три кадра в секунду, и устраняет все, что совпадает с первыми снимками. Остается лишь изображение контрастного агента, проходящего по резко очерченным артериям и венам, и никаких костей. Потом, проигрывая снимки как фильм, я выискиваю, что не так. Не уперлась ли катушка в главный сосуд, грозя тромбами и инсультом? Не проткнет ли заднюю стенку, вызвав кровотечение? Поступает ли кровь во все нетронутые сосуды? Я не хотел повреждать ни одного.

Люблю смотреть ангиограммы. Никогда не устану наблюдать, как кровь течет через мозг. А лучше всего – те, на которых прежде рваная аневризма уже идеально заделана и не кровоточит. Вот такой фильм я и хотел сейчас посмотреть. Но он только начался. На экране отразились мозговые артерии с аневризмой и новым «приобретением» – платиновой сферой. Встала она идеально.

– Так, поехали, – сказал я, замедлил фильм и начал смотреть его по кадрам.

Сфера пока что была непрочной. Я ввел еще одну. Проволоки на нее пошло меньше, так что и в диаметре она уступала. Каждая новая сфера делалась меньше предыдущей, – тогда они, как русские матрешки, соединялись в плотный и твердый шар, способный выдержать давление крови.

Я ввел еще несколько катушек, каждый раз проверяя, все ли на месте, – сосуды в любой момент могли сдвинуться. Вскоре платина закрыла одну сторону аневризмы, и я зашел с другой. Фундаментом новой «застройки» стала пара опорных катушек, и я добавлял к ним другие, ожидая той минуты, когда толщина новой сферы позволит ей сдержать кровоток.

В прежние годы я бы отпустил пару циничных шуточек по поводу морального облика Дэйва, и мы бы с техниками, наверное, посмеялись. В прежние – но не сейчас. Им не требовалось знать никаких личных подробностей для выполнения своей работы. Передо мной лежал не манекен, а человек. Я стремился дать всем своим больным все, что мог, а значит, личная жизнь Дэйва была максимально закрыта. Когда выдавался перерыв, я молча просил Бога дать ему еще один шанс на праведную жизнь.

Еще я следил за долей разбавителя крови. Здесь тоже нужен баланс. На инородных телах, проникших в сосуды, – именно таковы катетеры и катушки, – иногда формируется тромб. Стоит потоку крови подхватить его и умчать в мозг – инсульт не за горами. Дэйв и так едва дышал. А его аневризма кровилауже два раза, так что вполне могла отличиться и в третий. При травмах, хоть и не всегда, но довольно часто, кровь начинает свертываться быстрее: срабатывает защита, и это повышает опасность появления тромба.

Так что? Добавлять разбавитель как можно раньше?

Но насколько раньше? До блокировки аневризмы? А если катушка прорвет стенку артерии? Тогда Дэйв истечет кровью. И остановить это будет нелегко.