Молитва о любви. Том II

Меньше всего он желал услышать ответ. Быстро спустившись со своего места, он вышел из купе и направился в ресторан. Надо дать себе возможность успокоиться и привести мысли в порядок. Историю Маргариты он знал вплоть до того дня, когда они расстались. А началась она задолго до её рождения.

Пролог

Личная жизнь ректора педагогического института Михаила Ковальского интересовала всех. Он рано овдовел, десять лет считался самым завидным женихом в городе, полгода назад женился и, как всем казалось, стал самым счастливым человеком в мире. И вдруг по институту прошёл слух, что их любимый руководитель разводится, и чуть ли не на улицу выгоняет беременную жену. Такой жестокости от Михаила Семёновича никто не ожидал, так как слыл он человеком достаточно добрым и справедливым, помогал своим педагогам и студентам по мере возможности, чем и заслужил любовь и всеобщее уважение. Причина развода оставалась для всех тайной, но, опять же, по слухам, вроде бы его молодая жена застала Ковальского с любовницей, которой на тот момент было чуть больше 60 лет. Но, знаете, как говорится, чем чёрт только не шутит.

Пока интеллигентное общество пыталось разгадать сию тайну, в семье Ковальских разыгрывалась настоящая драма.

– Зоя, я не могу больше с тобой жить. Не могу жить с человеком, который меня так оскорбляет. Любовь – это доверие в первую очередь. И где оно у тебя, где? Я подал на развод, – произнёс Михаил и опустил глаза.

Видеть страдание в глазах своей молодой жены было выше его сил, но продолжать жить вместе становилось невыносимо. Слишком он устал от постоянных оскорблений, подозрений и той грязи, которая сквозила в каждом её слове.

– Ты не посмеешь! Я пойду в партком! Тебя выведут на чистую воду, развратник! Все узнают, какой ты на самом деле подлец и бесстыдник. У нас через месяц родится ребёнок, ты забыл? Ты не видишь, что я с пузом хожу? Конечно, куда тебе! Вокруг столько соблазнительниц! Всех ведь надо ублажить.

– Зоя, прекрати! Я не могу этого больше слышать. Мне дышать нечем рядом с тобой. Я не отказываюсь от ребёнка, хотя лучше бы он не родился. Послушай, давай по-хорошему. Ну не будет у нас с тобой жизни!

– По-хорошему захотел?! Не получится! Выселить меня захотел!? Развод тебе нужен!? Не выйдет! Я до обкома партии дойду! Всем расскажу, что ты спишь со старухами и со студентками!

– Это всё твои фантазии! Бред, бред! Больное воображение! Ты понимаешь это? Тебе придётся уйти из этой квартиры. Мне дают комнату для тебя.

– А, ну конечно, как я раньше не догадалась! Уже другую себе нашёл полюбовницу! На пороге, наверно, ждёт, когда квартирка-то освободится! Знаю, кто тебе комнату даёт! Такой же развратник, как и ты! Вместе погуливаете, знаю! Изверг! Животное! Не выйдет!

Находясь под маминым сердцем, ещё не родившееся, маленькое создание всё чувствовало, понимало, радовалось и огорчалось вместе с ней. Крошке очень хотелось увидеть родителей и почувствовать на себе всю ту любовь и нежность, на которую они раньше были способны по отношению друг к другу. А потом всё стало меняться. Постепенно. Страх появился с тех самых пор, как она осознала, что от неё хотят избавиться, и этот страх уже не исчезал ни на минуту. Она мысленно умоляла мамочку оставить её в живых и напоминала о себе, стуча ножками и ручками в животик. В живых её оставили, но мама плакать продолжала, а однажды её рыдания были настолько сильны и так продолжительны, что крошка решила выйти из животика и сделать что-нибудь, чтобы маме стало легче. Приняв такое решение, она изо всех сил задвигала ножками, напряглась всем своим тельцем, и…, и её ослепил яркий свет. Малышка поняла, что ей это удалось, и это было счастьем: она скоро сможет увидеть и услышать свою мамочку, сможет сделать её счастливой и, самое главное, будет любить её.

В палату зашла медсестра, неся на руках новорождённую девочку.

– Кто из вас Ковальская?

– Я Ковальская.

– Я Вам доченьку Вашу принесла. Посмотрите, какая она чудесная.

– Что там на неё смотреть. Не иначе, как уродина родилась, – недовольно произнесла голубоглазая молодая женщина.

– Ну что Вы, мамочка! Девочка очень красивая, черноглазая, – ласково возразила медсестра, – слабенькая только. Врач всё Вам расскажет.

– Да что он может сказать!? Я и сама знаю, что уродку родила. Теперь, значит, ещё и слабую. Ох, горе моё луковое. Да разве что-то доброе могло родиться от этого изверга и развратника. Черноглазая, говорите? Значит, вся в отца. Мучайся теперь с ней, – произнесла Зоя.

– Мамочка, так нельзя говорить. Ребёнок всё понимает, – с осуждением сказала сестричка, пытаясь успокоить новорождённую, – Скажите, что любите её и что она красавица.

– Вот ещё! Даже не подумаю! Меня всю жизнь только работать и учили. На благо Родине, между прочим. А любить никто не учил. Можно подумать, меня кто-нибудь любил. Ничего, живу, как видите. И она проживёт без этой вашей любви.