Молитва о России

Къ ужину Антипъ малость выпилъ
И скучно стало Антипу,
Говоритъ хозяину
«Это не ханжа — одна пакость.
Пойду послушаю, что люди болтаютъ,
А не то ползу драться.»
Пришелъ въ балаганъ. У всхъ морды красныя.
Сидятъ барышни, будто въ бан парятся.
И какъ выскочитъ одинъ очкастый —
Ужъ кричать нетъ силъ, только хрипитъ «товарищи!»
И пошелъ на голов плясать.
Ахъ ты, мать! ахъ ты, мать!
Кубаремъ, да и въ щелку пролзъ, — тоненькiй!
А ужъ злой!
Вскочилъ Антипъ: «правильно! понялъ я!
Тсно мн! мать ихъ! долой!..»
Побжалъ домой къ хозяину
«Иванъ Васильичъ, я теперь все понимаю,
Я тебя нюхалъ давеча —
Пахнешь ты чудесно,
Ну, а мн не нравится,
И вообще тсно мн!..
Что ты смотришь бокомъ
На прощанье прислъ бы —
Потому прирзать тебя придется,
Ничего не подлаешь!
Ахъ, Иванъ Васильичъ,
Вмст мы жили,
Что жили — пили!..
А теперь нельзя! вмст
Никакъ не помстимся.
Я вдь говорю теб по божески,
Плачу я… Ахъ, Иванъ Васильичъ!..
Пойду поточу ножикъ
Шея у тебя того — жилистая…»

Хозяинъ какъ былъ въ однихъ порточкахъ

Вонъ изъ дому, да по Тверской,
Антипъ за нимъ — «ишъ чортъ! жить хочетъ!
Прыткiй какой!»
Просить Иванъ Васильичъ,
«Задохся, отпусти меня, миленькiй!
Вотъ теб мое слово —
Будемъ жить съ тобой вмст,
Что плохо пахъ — такъ я запахну по новому,
А что тсно — такъ ужъ какъ-нибудь умстимся.
Разсуди самъ — разв это правильно?
У меня четыре дочери —
Не могу я Господу преставиться
Въ этакихъ порточкахъ!»
Слышать Антипъ не хочетъ. Такъ оба и скачутъ —
За заставу, черезъ огороды, въ поле чистое,
Глаза у нихъ вылзли будто рачьи,
Какъ псы языки повысунули
Думаетъ Антипъ — «гд ужъ здсь опохмелиться!..
Жжетъ внутри… Такъ ужъ плохо…
Хоть бы залить водицей,
А то зря издохнешь»
Видитъ рчку,
Кричитъ: «Хозяинъ, а, хозяинъ!
Мы небось бгаемъ съ вечера,
Tenеpь отдохнуть полагается!»
Сли подъ кустикъ,
Попили воды студеной,
Иванъ Васильичъ даже расчувствовался,
Антипа по усамъ погладилъ, обнялъ:
«Сонъ я видалъ — лежитъ на блюд селедка,
А клюетъ ее галка, а у галки подъ хвостомъ кошка —
Я ужъ тогда подумалъ, — вотъ какъ!
Не къ добру, сонъ, говорю, нехорошiй,
Разв я, Антипъ, не понимаю? помирать мн надо,
А жить вотъ какъ хочется!»
«Правильно хозяинъ — смотри не падай!
Далеко не ускачешь ночью!
Прирзать все равно придется
Мы теперь съ тобой враги!..
Ну, отдохнули, пора и за работу!
Ты ужъ впередъ бги!»

Долго бгали, ослабли

На животы хватаются съ голоду
Видятъ яблоню —
Яблоки горятъ ярче золота
«Стой, хозяинъ!
Яблоки гладкiе, сладкiе…
Я здсь примощусь, а ты рви съ того края —
На всхъ хватитъ!
Былъ я давеча въ этомъ цирк.
Такъ одинъ объяснилъ — нту такой квартиры,
Дома такого, нтъ на земл такого мста,
Чтобъ мн Антипу съ тобой, Иванъ Васильичъ,
Не было бъ тсно.
А то по хорошему жили бы —
Самому вдь хочется!..
Ну бги, да подтяни ка порточки!»

Бгутъ, видятъ домикъ, маленькiй — сразу не замтишь,

Какъ скворешникъ, только птица пролзть и можетъ,
А на домик крестикъ,
И самъ онъ врод Храма Божьяго,
И поютъ не колокола — колокольчики
Говоритъ хозяинъ — «зайдемъ помолимся!
Нынче воскресенье!
Вотъ бгаешь — все забудешь! Ну и времячко!..»
Смется Иванъ: «что ты думаешь — вмст
Мы въ этой клтк помстимся?
Да я одинъ не влзу въ эту скважину —
Что я — не влзетъ младенецъ голенькIй.
Это церковь не для людей, а такъ кажется
Птичья или пчелиная что ли…»
Уговорилъ, ползли рядышкомъ, будто братья,
И вошли свободно.
Антипъ оставилъ ножъ на паперти —
Какъ то съ ножемъ неудобно
Глядятъ народу тьма-тьмущая, кого только нту?
А мста еще больше — стоитъ церковь пустая,
И будто ждать уже некого,
А народъ все собирается.
Вс здсь — воры, дамы, генералы,
Шлюхи, мужики, солдаты, дтки малые,
А вотъ Ивана Васильича дочки,
И отецъ Антипа — приперъ изъ деревни,
Чудно очень —
Какъ дошелъ, вдь Тамбовской губернiи,
Вотъ и очкастый, что ходилъ вверхъ ногами,
Стоить тихенькiй, будто вымытый,
Низко кланяется,
И глаза у него голубиные.
Стало Антипу такъ хорошо!.. Херувимская…
И точно сердце его таетъ, таетъ,
И нтъ внутри ничего, все вынули,
Кто-то за него молится, кается…
Только слезы текутъ умильныя…
«Слушай Иванъ Васильичъ,
Какiе мы съ тобой были бдные!
А вдь все такъ просто!
Довольно! набгались!
Мста на всхъ хватитъ, слава Теб, Господи!»

Сердца какъ свчи горли,

Жаркiя сгорая пли:
«Слава теб, наша Церковь, слава!
Для всхъ кто вритъ и не вритъ,
Для всхъ праведныхъ и неправедныхъ
Настежь раскрыты твои двери!
Младенца къ теб приносятъ, Церковь!
Раскройте двери! Лейся свтъ! Слезы лейтесь!
Въ жизнь погружается новое сердце!
Плачьте! Надйтесь!
И къ теб прибгаетъ разбойникъ дикiй,
И машетъ руками, и кланяется земно,
Будто тонетъ и хочетъ еще выплыть.
Его ты святила когда былъ онъ младенцемъ.
Женихъ и невста. Тяжелыя кольца. Крестъ.
Тихо плачутъ души раненныя.
Въ часъ внчанья слышенъ крыльевъ плескъ —
Двухъ птицъ или душъ или ангеловъ?
Здсь плачь, молодая вдовица!
О эти камни бейся, мать! Свтъ ночью!
Обломокъ корабля! Дай укрпиться!
Души теряйте — мiръ обртете!
Гробъ, и въ послднiй разъ онъ смотритъ…
Закройте тсныя двери!
Раскройте шире иныя ворота!
Врьте —
Душа его восходитъ! она высоко! высоко!..
Церковь, къ теб прибгаютъ лютые зври,
Зализываютъ раны волки,
Отсыпаются псы безпутные,
И поютъ жаворонки — такiе веселые
Въ майское утро.
Землю омой, дождь! прикрой ее, нжный снгъ!
Нтъ на земл ни конца, ни смерти,
Коль ты открыта для всхъ! для всхъ!
Наша великая Церковь!
— „Люди вы еще думаете? — Нтъ!
Сердце, ты еще бьешься? — Нтъ!
Вс думы, все бьенье, весь трепетъ —
Въ себя вмстила — одна за всхъ —
Я — Церковь!“»

Антипъ шепчетъ тихо.

«Вотъ и мы просвтлились.
Ты думаешь здсь Антипъ? нтъ Антипа.
И тебя нетъ, Иванъ Васильичъ!
Ни моихъ, ни твоихъ, ни ихнихъ,
Ни очкастаго изъ цирка —
Но вс мы! А толкомъ
Я сказать не сумю…
Только пусто въ моемъ сердц
И стоитъ оно любовью до верху полное…
Милые, пейте!..»