Молитва об Оуэне Мини

Доктор Дольдер обходился со своим четырехколесным другом с присущей его соотечественникам гипертрофированной пунктуальностью и предсказуемостью. Холостяцкая квартирка доктора находилась в Куинси-Холле — общежитии на самой дальней окраине учебного городка; тем не менее это все-таки была территория Академии. У Главного корпуса доктор Дольдер оставлял своего «жука» тогда и только тогда, когда был подшофе.

Дело в том, что Рэнди и Сэм Уайты часто приглашали его на ужин. Приезжая к ним в гости, он ставил машину у Главного корпуса — а после, слегка перебрав со спиртным, оставлял машину и шел домой пешком. Учебный городок был не так уж велик, чтобы доктор Дольдер не мог или не хотел пройти пешком в оба конца — в гости и обратно, — просто он относился к тем европейцам, которые сразу и бесповоротно заражаются самой американской из болезней всем известно, что американец шагу не ступит пешком, если этот шаг можно проехать.Не сомневаюсь, что в своем Цюрихе доктор Дольдер ходил пешком куда угодно, но, попав в Грейвсенд, он разъезжал по учебному городку так, словно тот был не меньше всей Новой Англии.

Когда докторский «фольксваген» стоял на подъездной аллее возле Главного корпуса, все до единого знали доктор просто-напросто демонстрирует свою неповторимую швейцарскую осмотрительность. Он вовсе не был пьяницей, и к тому же на пустынных дорожках между домом Уайтов и Куинси-Холлом ему вряд ли бы удалось задавить слишком много трезвых и ни в чем не повинных обитателей Грейвсенда. Скорее всего, ему вообще никто не встретился бы, но доктор Дольдер, во-первых, любил своего «жука», а во-вторых, был осторожным.

Однажды какой-то ученик-первогодок с немецкой кафедры вывел пальцем по свежевыпавшему снегу на лобовом стекле «фольксвагена»: Herr Doktor Dolder bat zu viel betrunken![26] Обычно, встретившись с Оуэном за завтраком или на утреннем собрании, я запросто мог определить, ходил ли накануне доктор Дольдер в гости. Если на дворе стояла зима и Оуэн мрачно смотрел исподлобья, я знал рано утром ему пришлось подыскивать себе место для стоянки. Одного взгляда на Оуэна мне было достаточно, чтобы тут же определить сначала у него не завелся красный пикап, а потом возле Главного корпуса не нашлось места для тягача.

— Что случилось? — спрашивал я на всякий случай.

— ЭТА ПЬЯНАЯ ШВЕЙЦАРСКАЯ ЗАДНИЦА… — задыхаясь от возмущения, выдавал Оуэн Мини.

— Понял, — отвечал я.

Так что я вполне могу себе представить, как на него подействовал «жук» нашего школьного психиатра в то февральское утро.

Я представляю, как Оуэн сидел в холодной кабине своего грузовика (в этом монстре можно было проехать целый час, пока наконец заработает обогреватель) и наверняка курил, как паровоз, да еще и бормотал что-то себе под нос, когда вдруг увидел в световой полосе фар приближающихся к нему баскетболистов школьной команды почти в полном составе. От мороза изо рта у них вырывались клубы пара, и Оуэну, верно, показалось, что они тоже курят, хотя он знал их всех до единого и знал, что на самом деле никто из них не курит, он забавлял их по нескольку раз в неделю, самозабвенно отрабатывая в зале свой знаменитый «бросок».

Потом он рассказывал мне, что баскетболистов было человек восемь-десять — не вся команда. Они все жили в одном общежитии — такие общаги для спортсменов есть в любом учебном городке. Поскольку команда Академии в тот день проводила матч с какой-то школой у черта на куличках, они отправились в столовую пораньше, чтобы позавтракать вместе с дежурными официантами. Это были здоровенные веселые парни, они бодро вышагивали, посмеиваясь и дурачась, судя по всему, они с легкостью встали до рассвета — и теперь радовались, что пропустят субботние занятия, и предвкушали предстоящий день как сплошное приключение. Оуэн Мини, пребывая в не столь радужном настроении, приспустил стекло своей промерзшей кабины и подозвал их.

Добродушные баскетболисты были, как всегда, безумно рады видеть его. Они стали запрыгивать на платформу тягача, бузить и спихивать друг друга на землю.

— ВЫ, РЕБЯТА, ВСЕ ИЗ СЕБЯ ТАКИЕ СИЛЬНЫЕ, — польстил Оуэн Мини, и они все согласно загудели в ответ. В лучах фар оуэнового грузовика вырисовывался безобидный «фольксваген-жук» доктора Дольдера, покрытый корочкой льда и слегка припорошенный ночным снежком — А СЛАБО ВАМ ПОДНЯТЬ ВОН ТОТ «ФОЛЬКСВАГЕН»? — сказал Оуэн Мини. Но им, конечно, было не слабо — они могли бы не то что поднять докторского «жука», а и отнести его хоть за городскую черту.

Капитаном баскетбольной команды был добродушный амбал; когда Оуэн отрабатывал вместе с ним свой «бросок», капитан подбрасывал Оуэна одной рукой.

— Нет проблем, — снисходительно бросил капитан Оуэну. — Куда нести?

Оуэн мне потом клялся и божился, что вся ЗАТЕЯ пришла ему в голову только в эту секунду.