Молитва об Оуэне Мини

— ЭТО КАК ЛЮБОЕ ДРУГОЕ ДЕЛО — КАК ПОИСКИ ТВОЕГО ОТЦА. ЗДЕСЬ НУЖНЫ КРЕПКИЕ НЕРВЫ. И ВЕРА, — добавил он. — ВЕРА ЗДОРОВО ПОМОГАЕТ. НО В ТВОЕМ СЛУЧАЕ ЛУЧШЕ СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ НА НЕРВАХ. ЗНАЕШЬ, Я ТУТ ДУМАЛ О ТВОЕМ ОТЦЕ — ТЫ ПОМНИШЬ, КАК МЫ ЭТО НАЗЫВАЛИ — «ПОХОТЛИВЫЕ АССОЦИАЦИИ»? КЕМ БЫ НИ БЫЛ ТВОЙ ОТЕЦ, У НЕГО НАВЕРНЯКА ВОЗНИКАЛО ЧТО-ТО ПОДОБНОЕ — ВЕДЬ ТЕБЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ В САМОМ СЕБЕ. А ЗНАЧИТ, КТО БЫ ОН НИ БЫЛ, — Я ТЕБЕ ТОЧНО ГОВОРЮ, — ЕГО, СКОРЕЕ ВСЕГО, МУЧИЛ СТРАХ. ТЕБЕ ВЕДЬ ЭТО ТОЖЕ НЕ НРАВИТСЯ В САМОМ СЕБЕ. А ТВОЯ МАМА КЕМ-КЕМ, А ТРУСИХОЙ ТОЧНО НЕ БЫЛА, — заявил Оуэн Мини. Я не мог не только говорить или двигаться, я не мог даже глотать. — ЕСЛИ НЕ ХОЧЕШЬ ЕЩЕ БУТЫЛКУ, ПОСТАРАЙСЯ ХОТЯ БЫ ДОПИТЬ ЭТУ!

Я допил. Он показал пальцем на умывальник

— ВЫМОЙ РУКУ ПОЛУЧШЕ — С МЫЛОМ И СО ЩЕТКОЙ, — сказал он. — А ПОТОМ ПРОТРИ СПИРТОМ.

Я сделал все, как он велел.

— С ТОБОЙ БУДЕТ ВСЕ ХОРОШО, — заверил он меня. — ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ Я УЖЕ ПРИВЕЗУ ТЕБЯ В БОЛЬНИЦУ — МАКСИМУМ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ! КАКАЯ У ТЕБЯ ГРУППА КРОВИ? — спросил он; я помотал головой — я не знал, какая у меня группа. — Я ЗНАЮ КАКАЯ — ТЫ НИ ХРЕНА НЕ ПОМНИШЬ! У ТЕБЯ ТА ЖЕ ГРУППА, ЧТО И У МЕНЯ! ЕСЛИ ПОНАДОБИТСЯ, Я ТЕБЕ ДАМ.

Я никак не мог отойти от умывальника.

— Я ВООБЩЕ-ТО НЕ СОБИРАЛСЯ ТЕБЕ ЭТОГО ГОВОРИТЬ — ПРОСТО НЕ ХОТЕЛ ТЕБЯ ПУГАТЬ, — НО ТЫ ЕСТЬ ВО СНЕ. Я НИКАК НЕ МОГУ ПОНЯТЬ, КАК ТЫ ТАМ ОКАЗАЛСЯ, НО ТЫ ТАМ ЕСТЬ, ЭТО ТОЧНО — КАЖДЫЙ РАЗ.

— В твоем сне? — удивился я.

— Я ЗНАЮ, ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ЭТО «ПРОСТО СОН» — ДА-ДА, Я ЗНАЮ, ЗНАЮ. НО МЕНЯ ПОЧЕМУ-ТО БЕСПОКОИТ, ЧТО ТЫ ТАМ ЕСТЬ. Я ТАК ПОЛАГАЮ, — рассуждал Оуэн Мини, — ЧТО ЕСЛИ ТЫ НЕ ПОПАДЕШЬ ВО ВЬЕТНАМ, ТО ТЕБЯ НИКАК НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ В ЭТОМ СНЕ

— Да ты, я вижу, окончательно рехнулся, Оуэн, — сказал я ему; он пожал плечами, затем улыбнулся.

— ТЕБЕ РЕШАТЬ, — промолвил он.

Мне наконец удалось сдвинуться с места и подойти к станку. Алмазный диск так блестел, что я не мог на него смотреть. Я положил палец на деревянный брусок Оуэн включил мотор.

— НЕ СМОТРИ НА ДИСК, И НА ПАЛЕЦ ТОЖЕ НЕ СМОТРИ, — наставлял он меня. — СМОТРИ ПРЯМО НА МЕНЯ. — Он надел защитные очки, и я закрыл глаза. — НЕ ЗАКРЫВАЙ ГЛАЗА — А ТО ЕЩЕ В ОБМОРОК УПАДЕШЬ. СМОТРИ ТОЛЬКО НА МЕНЯ. ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧЕГО ТЕБЕ НАДО БОЯТЬСЯ, — ЭТО ДВИНУТЬСЯ С МЕСТА. СМОТРИ, НЕ ДВИГАЙСЯ. К ТОМУ ВРЕМЕНИ, КОГДА ТЫ ЧТО-ТО УСПЕЕШЬ ПОЧУВСТВОВАТЬ, ВСЕ УЖЕ БУДЕТ КОНЧЕНО.

— Я не смогу, — не выдержал я.

— НЕ БОЙСЯ, — успокоил меня Оуэн. — МОЖНО СДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТО ЗАХОЧЕШЬ, — НАДО ТОЛЬКО ПОВЕРИТЬ, ЧТО СМОЖЕШЬ ЭТО СДЕЛАТЬ.

Стекла его защитных очков были очень чистыми, а глаза — ясными.

— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, — сказал мне Оуэн. — С ТОБОЙ НЕ СЛУЧИТСЯ НИЧЕГО ПЛОХОГО, ПОВЕРЬ МНЕ.

Пока он опускал алмазный диск, — я старался не слышать никаких звуков. Не успев еще ничего почувствовать, я увидел, как кровь брызнула на стекла его защитных очков, за которыми застыли немигающие глаза, — с диском он все-таки мастерски управлялся.

— ПУСТЬ ЭТО БУДЕТ МОИМ МАЛЕНЬКИМ ПОДАРКОМ ТЕБЕ, — сказал Оуэн Мини.

9. Бросок

Когда я слышу, как кто-нибудь с умилением рассуждает «о шестидесятых», со мной делается то же, что с Хестер, — меня тянет сблевать. Я помню простаков, что с пеной у рта доказывали — и это было уже после бойни в Хюэ в 1968-м, когда там погибло 2800 человек гражданского населения, — будто вьетконговцы и северные вьетнамцы нравственно выше нас. Я помню, как один мой ровесник спросил меня — с уморительной серьезностью, — не кажется ли мне иногда, что все наше поколение воспринимает себя слишком уж истово, и не приходит ли мне в голову, что, возможно, лишь марихуана открывает нам глаза.

— ОТКРЫВАЕТ ГЛАЗА НА ЧТО? — переспросил бы Оуэн Мини.

Я прекрасно помню агрессивность так называемых «детей-цветов» — да-да, праведная борьба за мир или за что бы то ни было в самом деле агрессивна. И мистический туман, который они так часто напускали в своих рассуждениях, — все это я тоже прекрасно помню, как и их пристрастие к «травке». И еще я помню, что, за исключением Оуэна Мини и «Битлов», все кругом практически напрочь утратили вкус к иронии.

Потому-то Хестер и провалилась тогда как автор и исполнитель собственных песен — из-за убийственного отсутствия иронии. И вероятно, именно поэтому она пользуется таким успехом сегодня: в том направлении, куда эволюционировала ее музыка, от фолка к року, и с визуальной поддержкой в виде этих чудовищных видеоклипов — этой убогой и вялой череды «образов», которые крутят по музыкальным телеканалам всего мира и выдают за глубокомысленное повествование, — ирония больше не нужна. И только в сценическом псевдониме, что выбрала себе Хестер, сохранилась ирония, когда-то окружавшая ее и ее отношения с Оуэном Мини. Как фолк-певица она была просто Хестер Истмэн — унылая и безликая, — пшик. Но как стареющая звезда хард-рока, как увядающая королева этой самой визгливой, назойливой и буйной разновидности рок-н-ролла она известна под именем Похотливая Самка!