Молитва об Оуэне Мини

— А КОГДА ТЫ ПОДНИМАЕШЬСЯ ВВЕРХ И ВЫХОДИШЬ ИЗ «СТОЛПА СВЕТА», ТАМ ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ТЕМНО, — продолжал Оуэн. Желающих стать ангелом пока что не наблюдалось. — А ЕЩЕ НАДО ЗАПОМНИТЬ ДОВОЛЬНО ДЛИННЫЙ ТЕКСТ, — добавил Оуэн. — НУ, ВЫ ЗНАЕТЕ: «НЕ БОЙТЕСЬ; Я ВОЗВЕЩАЮ ВАМ ВЕЛИКУЮ РАДОСТЬ… ИБО НЫНЕ РОДИЛСЯ ВАМ… СПАСИТЕЛЬ, КОТОРЫЙ ЕСТЬ ХРИСТОС ГОСПОДЬ…»

— Мы знаем, Оуэн, мы все это знаем, — нетерпеливо прервала его Роза Виггин.

— ЭТО НЕ ТАК-ТО ПРОСТО, — не унимался Оуэн.

— Может, нам все-таки лучше выбрать Марию, а затем вернуться к ангелу? — спросил преподобный мистер Виггин.

Роза Виггин заломила руки.

Но если они думали, что я — такой болван, который выберет себе Марию, то должны были подумать и о том, в какое безвыходное положение меня ставят. В самом деле, что потом скажут обо мне и о той девчонке, которую я выберу? И что обо мне подумают другие девчонки — которых я не выберу?

— МАРИЯ БЕТ БЭЙРД ЕЩЕ НИ РАЗУ НЕ ИГРАЛА МАРИЮ, — снова подал голос Оуэн. — К ТОМУ ЖЕ ТАК МАРИЕЙ БЫЛА БЫ НАСТОЯЩАЯ МАРИЯ.

— Марию выбирает Иосиф! — возразила Роза Виггин.

— Я ЖЕ ПРОСТО ПРЕДЛАГАЮ, — сказал Оуэн

Но как теперь отказать Марии Бет Бэйрд — после того как он ее предложил на эту роль? Мария Бет Бэйрд была цветущая розовощекая дурочка — застенчивая и неуклюжая.

— Я три раза была голубем, — промямлила она.

— НУ И ЧТО, — заявил Оуэн. — ВСЕ РАВНО НИКТО НЕ ПОНИМАЕТ, ЧТО ЭТО ГОЛУБИ.

— Ну-ка погодите, — вмешался Дадли Виггин. — Давайте по порядку.

— В общем, так: Иосиф, выбирай себе Марию! — взялась за дело Роза Виггин.

— По-моему, Мария Бет Бэйрд подойдет, — сказал я.

— Вот и хорошо. Значит, Марией у нас будет Мария! — сказал мистер Виггин.

Мария Бет Бэйрд отвернулась и закрыла лицо руками. Роза Виггин тоже отвернулась.

— Так, ну а теперь что там насчет голубей, Оуэн? — спросил викарий.

— Подожди ты с голубями! — оборвала его Роза Виггин. — Мне нужен ангел!

Бывшие волхвы и пастухи сидели и молчали; бывшие ослики тоже не высовывались. Ослики делились на две группы; тем, кто играл заднюю часть, не суждено было увидеть утренник. Но даже среди бывших исполнителей задних частей никто не рвался на роль ангела. Да и среди бывших голубей желающих тоже не нашлось.

— Ангел — это такая важная фигура, — сказал викарий. — Чтобы поднимать и опускать его, нужен особый механизм. К тому же вы на некоторое время попадете в «столп света». Только вы, и никто больше. Все кругом смотрят только на вас, представляете?!

Но детей Церкви Христа, судя по всему, это вовсе не соблазняло. В задней части нефа, почти невидимый в соседстве с гигантской картиной «Призвание Двенадцати», сидел коротышка Харолд Кросби. Рядом с изображением Иисуса Христа, выбирающего себе учеников, Харолд Кросби казался еще меньше. Взгляды присутствующих устремлялись на него очень редко. Толстый, хотя и не до такой степени, чтобы его дразнили или хотя бы замечали, Харолд Кросби был таким тюфяком, что его не принимали во внимание, даже случайно заметив. А потому Харолд Кросби предпочитал держаться в тени. Садился он всегда в задние ряды, стоял за спинами других, говорил, только когда к нему обращались. Он хотел одного — чтобы его не трогали, и чаще всего так и было. Вот уже несколько лет подряд он превосходно играл заднюю часть осла; уверен, только эта роль и была ему по душе. Я заметил, как он весь сжался от страха, когда в ответ на предложение преподобного мистера Виггина повисла тишина. Возможно, соседство с гигантскими изображениями апостолов заставило Харолда Кросби почувствовать собственную ничтожность, а может, он испугался, что при отсутствии добровольцев викарий нарочно станет выбирать ангела среди трусов, и если — упаси Господи! — мистер Виггин выберет его, Харолда Кросби, что тогда?

Он вжался в спинку стула и закрыл глаза — либо он, подобно страусу, так прятался от опасности, либо просто решил, что если его примут за спящего, то никто не спросит с него больше, чем роль задней части ослика.

— Кому-то придется быть ангелом! — угрожающе произнесла Роза Виггин.

И тут Харолд Кросби опрокинулся назад вместе со стулом; мало того, пытаясь удержать равновесие, он уцепился было за раму огромной картины с «Призванием Двенадцати», но в последний момент испугался, что Христос вместе со своими апостолами рухнет ему на голову и раздавит в лепешку, и решил падать в одиночестве. Как почти во всем, что происходило с Харолдом Кросби, самым впечатляющим в этом падении была его неуклюжесть. Тем не менее лишь викарий оказался настолько нечутким, что принял неловкость Харолда Кросби за решимость добровольца.

— Молодец, Харолд! — воскликнул викарий. — Храбрый мальчик!

— Что? — переспросил Харолд Кросби.

— Итак, теперь у нас есть ангел, — бодро произнес мистер Виггин. — Что там дальше?

— Я боюсь высоты, — промямлил Харолд Кросби.

— Тем более смело с твоей стороны! — откликнулся викарий. — Когда еще представится такой случай бросить вызов своим страхам.