Молитва об Оуэне Мини

— В самом деле, зачем? — уныло повторила Лидия.

Теперь настала бабушкина очередь кивать. Они обе стареют и слабеют, мимоходом заметил я про себя, но меня сейчас больше занимала мысль, почему я решил умолчать, что Оуэн, скорее всего, сохранил адрес и номер телефона этого учителя пения. Зачем мне это нужно, я не знал — по крайней мере, тогда. Зато теперь я точно знаю: Оуэн Мини тут же заявил бы, что это НЕ ПРОСТО СОВПАДЕНИЕ.

А что бы он сказал насчет нашего открытия — оказывается, не одни мы нашли в каникулы применение пустым комнатам Уотерхаус-Холла? Посчитал бы он НЕ ПРОСТО СОВПАДЕНИЕМ то, что в один из дней, когда мы, по своему обыкновению обследуя комнату на втором этаже, услышали, как в замке поворачивается другой универсальный ключ? Я едва успел заскочить в шкаф, с ужасом подумав, что произойдет, если пустые металлические плечики все еще будут звякать друг об друга, когда в комнату войдет этот новый незваный гость. Оуэн тем временем юркнул под кровать и лежал там теперь на спине со скрещенными на груди руками, как солдат в наспех сооруженной могиле. Сперва мы подумали, что нас застукал Дэн, — но ведь Дэн должен был репетировать со своим любительским театром, если только он с отчаяния не уволил половину актеров и не отменил постановку. Кроме него это мог быть только мистер Бринкер-Смит, учитель биологии — но ведь он живет на первом этаже, а мы с Оуэном вели себя так тихо, что с первого этажа нас никак нельзя было услышать.

— Тихий час! — услышали мы голос мистера Бринкер-Смита; в ответ хихикнула его жена.

Нам с Оуэном тут же стало совершенно ясно, что Джинджер Бринкер-Смит привела своего мужа в эту пустую комнату вовсе не затем, чтобы покормить его грудью: двойняшек-то они с собой не взяли — у них был свой «тихий час». Я по сей день не перестаю поражаться той удивительной находчивости, замечательно изощренному вкусу к мелким шалостям, которым Бринкер-Смитов наделила природа, — а как еще могли они получать одно из главных удовольствий супружеской жизни, не тревожа своих капризных двойняшек? Тогда мы с Оуэном, естественно, решили, что Бринкер-Смиты страдают опасной сексуальной одержимостью. Использовать общежитские кровати таким неприличным образом, да еще, как мы потом узнали, делать это по очереди во всех комнатах Уотерхаус-Холла, — м-да, думали мы, нормальные взрослые люди, у которых есть собственные дети, так себя не ведут. День за днем, «тихий час» за «тихим часом», кровать за кроватью — Бринкер-Смиты методично продвигались с первого этажа на четвертый. А поскольку мы с Оуэном шли в противоположном направлении, то, пожалуй, вправду неизбежно — тут Оуэн прав, это НЕ ПРОСТО СОВПАДЕНИЕ — мы должны были пересечься с ними в одной из комнат на втором этаже.

Через закрытую дверь шкафа я, разумеется, ничего не видел, но зато много чего слышал. (Маму с Дэном, должен заметить, я не слышал ни разу в жизни.) Оуэну Мини, как обычно, привелось воспринимать эту страстную сцену ближе и явственнее, чем мне: бринкер-смитовская одежда упала по обе стороны от Оуэна, а легендарный бюстгальтер для кормления приземлился вообще в дюйме от лица Оуэна. Он мне потом сказал, что еле успел повернуть голову набок, чтобы спастись от просевшей кроватной сетки, которая почти сразу же неистово закачалась и успела-таки задеть Оуэна по носу. Но, даже отвернув в сторону лицо, он не мог чувствовать себя в полной безопасности: сетка временами прогибалась до того сильно, что несколько раз царапнула его по щеке.

— ХУЖЕ ВСЕГО ЭТОТ ГРОХОТ, — чуть не плача жаловался он мне после того, как Бринкер-Смиты наконец вернулись к своим двойняшкам. — КАЖЕТСЯ, БУДТО ЛЕЖИШЬ НА РЕЛЬСАХ ПОД «ЛЕТУЧИМ ЯНКИ»!

То, что Бринкер-Смиты нашли Уотерхаус-Холлу гораздо более творческое и оригинальное применение, чем мы с Оуэном, самым решительным образом повлияло на остаток наших рождественских каникул. Обалдевший и слегка потрепанный, Оуэн предложил вернуться к привычным и не таким рискованным исследованиям дома 80 на Центральной.

— Твердеет! Твердеет! — стонала Джинджер Бринкер-Смит.

— Влажнеет! Влажнеет! — вторил ей мистер Бринкер-Смит. И — звяк! звяк! звяк! звяк! — Оуэну по голове.

— «ТВЕРДЕЕТ», «ВЛАЖНЕЕТ» — ЧТО ЗА ИДИОТИЗМ! — ворчал потом Оуэн. — СЕКС СВОДИТ ЛЮДЕЙ С УМА

Я подумал о Хестер и согласился.

Итак, после первого столь близкого знакомства с актом любви мы с Оуэном оказались в доме 80 на Центральной улице — просто слонялись там без дела — в тот день, когда наш почтальон, мистер Моррисон, объявил, что слагает с себя роль Духа Будущих Святок

— Почему вы говорите это мне? — удивилась бабушка. — Я же не режиссер.

— Дэн не на моем участке, — мрачно заметил почтальон.

— Я не передаю сообщений подобного рода — даже Дэну, — втолковывала бабушка мистеру Моррисону. — Вам лучше прийти на следующую репетицию и самому все сказать Дэну.