Молитва в цитадели

Племянник министра внутренних дел колониального правительства Дин Вустер урвал себе таким образом плантацию в Нуэва-Эсиха площадью 977 гектаров, а Фрэнк Карпентер — плантацию Тала (1300 гектаров) — как-никак генеральный секретарь Филиппинского комитета конгресса. Вустер одобрил эту сделку и с гордостью заявил, что на плантациях, управляемых американцами, рабочие будут обеспечены работой и они покажут филиппинцам, как надо трудиться эффективно.

Колониальный режим с самого начала — при помощи льготных налогообложений и других преимуществ — благоприятствовал возникновению крупных плантаций, формирование которых началось еще в период испанского колониального владычества. Наряду с американскими создавались весьма крупные плантации, владельцами которых были филиппинцы. При этом США также исходили из своих долгосрочных стратегических интересов на Филиппинах: помещики гарантировали им экономически надежные поставки желаемого сырья.

В политическом отношении местные помещики — самая могущественная организованная сила в стране, защищающая интересы американского колониализма. Этот союз, обусловленный обоюдными интересами, продолжает существовать и сейчас, обеспечивая как американские монополистические интересы, так и интересы помещичьей олигархии; правда, в сахарной промышленности в настоящее время преобладает филиппинский капитал. В 1922 году американский «Чэмбер оф коммерс джорнэл» зарегистрировал 33 сахарных завода, контролируемых американцами или испанцами.

Американские монополии находили для себя благодатную почву не только в сахарном деле. Так, Альберт Л. Аммен, который прибыл в Манилу в качестве военнослужащего интендантского подразделения, оставшись после службы на Филиппинах, прибрал к рукам автобусные линии сначала на Лусоне, а позднее — в провинциях Бохоль, Паигасинан и Батангас. Другой служащий из того же подразделения вошел в дело по производству пальмового масла и вскоре после демобилизации владел уже несколькими маслобойными предприятиями. Фрэнк Кулетт прибыл на Филиппины армейским добровольцем. Закончив срок службы и проработав затем некоторое впемя в полиции, он вступил в дело по прокату фильмов. В 1916 году ему принадлежали два самых больших кинотеатра — «Лирик» и «Сакой» — в Маниле. На многих островах он открыл сеть кинотеатров, которые приносили ему огромные прибыли. Эти так называемые манильские американцы, разбогатев, образовали могущественный блок, имевший влияние даже в Вашингтоне, где он выступал против независимости Филиппин.

Местные землевладельцы множат свои богатства в тесном союзе с колонизаторами. Этот союз выходит далеко за рамки обычного колониализма. В начале 70-х годов, незадолго до того, как было введено чрезвычайное положение, «Манила тайме» вынуждена была опубликовать письмо читателя, который подвергает эти отношения резкой критике. «Бросающаяся в глаза нищета филиппинских масс, — пишет он, — объясняется тем, что в экономике страны хозяйничает американский империализм, находящийся в сговоре с крупными помещиками-феодалами».

Беспримерной нищете сакадов противостоят небывалая роскошь и расточительство сахарных баронов, часто вкладывающих свой капитал в промышленность, газеты, страховые общества, башки, отели, кинопроизводство и еще бог знает во что. Например, сахарного барона Лопеса четыре раза избирали вице-президентом. Местные газеты не делают тайны из того, что семейство Лопеса ест из золотой посуды, а вода в ванных комнатах течет из золотых кранов. Когда в 1968 году старший из братьев Лопес отмечал сороковую годовщину свадьбы, его гости прилетели на празднование из-за океана на специально заказанных для них самолетах. Он пригласил певцов и оркестры из Нью-Йорка и Осаки. На отведенной для пира территории были построены японские павильоны с выдвижными навесами на случай дождя. Шампанское, разумеется, текло рекой, но его не разносили официанты, а оно било ключом из фонтана, над которым сверкали мириады лампочек, превращая ночь в день.

Главным образом сахар сделал Лопеса таким богатым, но он и его семейство вложили капиталы во многие другие отрасли экономики. К началу 70-х годов им принадлежали 27 радио- и телевизионных станций, сеть отелей, несколько доходных пароходных линий каботажного плавания, различные газеты, банки и страховые агентства, а также электростанции компании «Мералько», которые, когда ввели чрезвычайное положение, были национализированы первыми.