Молитвенник хаоса

Самый загадочный и безумный из нигилистов 20-го века и самый убедительный из них, Карако собственным суицидом выступил против «бренной материи», чем не мог похвастаться ни Шопенгауэр, восхваливший самоубийство, но так его и не совершивший, ни Чоран, отказавшийся от суицида ради лишнего повода «посмеяться над миром». В этом, между прочим, главное отличие двух выдающихся нигилистов: Карако предельно серьезен, он не иронизирует над собой как Чоран, никакого «юмора висельника», никакой «поэзии смерти», Карако не играет и не смеется, его суровость не понравится большинству теперешних либеральных декадентов и бунтующих пацифистов, зацепившихся за ярлык антинатализма и принявших соответствующую идеологическую позу.

Есть свидетельства, что Карако и Чоран были знакомы, но насколько близко, проверить уже невозможно. Этот поразительный факт тем менее поддается пониманию, если учесть отвращение румынского пессимиста к еврейскому фанатику аннигиляции. Чоран сторонился Карако, считал его бездарью и графоманом. Известно, что он выбрасывал книги Альбера, которые тот слал ему в знак уважения. Мы не беремся судить о личностных оценках диктаторов духа, ибо нередко случается, что они вступают в конкуренцию подобно торгашам, и в свете борьбы за признание компрометируют не столько противника, сколько самих себя.

Святейшие и гениальнейшие из смертных пусть не сбивают вас с толку: не забывайте, что они мало отличаются от вас, и какие бы заслуги они не имели, это не оправдает вашу бесцельность. Не обожествляйте своего ближнего, если не хотите походить на собак, которым люди кажутся богами⁵.

Забавный факт: в последние годы нигилизм становится своеобразной субкультурой, как мода среди неприкаянных интеллектуалов. Чоран, стараниями своих многочисленных последователей и эпигонов, вписывается в пантеон канонизированных классиков. Так было когда-то с идеей буддийской нирваны или искупительной смерти на кресте — метафизическое НЕТ из шизоидных миров отверженных одиночек переходит к толпам и превращается в басню, анекдот, миф, религию, идеологию, что угодно. Однако и сами «пророки» порой грешат против собственных истин, перенимая мещанские добродетели, заводя семьи, ползая на коленях перед сильными мира сего, отрабатывая деньги в партийной агитации, словом, деградируя до простых представителей народа. Черный юмор, ностальгия и любовь к музыке у Чорана закончились деменцией в доме престарелых, но не нельзя осуждать писателя за то, что он не дерзнул своевременно «выпилиться», да и какой в этом смысл, если все равно помрешь, к чему это суицидальное дезертирство аскетов и ясновидящих: приговоренный к казни требует немедленного исполнения приговора, — выглядит это эффектно, но странно. Впрочем, пусть каждый сам будет режиссером своего персонального театра абсурда.