Молитвы человеческие

Две недели прошло, в домашних заботах и хлопотах забыла Агафья о юноше. А тут снег выпал, выходишь из дома – всё белым-бело!

Как-то поутру стояла Агафья с вязанкой дров, на снег любовалась, как вдруг – скачет весёлая тройка, кони резвые, вороные. Испугалась хозяйка, хотела в дом нырнуть, да тройка остановилась у её ворот, и вышел грузный мужчина, барин по виду.

– Скажи мне, добрая женщина, не тут ли Агафья живёт?

– Да зачем она тебе, барин, будет?

– Поговорить хочу да погреться, коли можно.

Тут уж нечего делать, посторонилась женщина и пропустила гостя в дом. Детишек любопытных по лавкам разогнала, стоит, стесняясь. А важный барин осмотрелся, на лавку присел и молвит:

– Не ты ли, хозяюшка, недели две назад сына моего приветила да денег на паром ему дала?

– Нет, батюшка, не я.

– Да как же люди сказали, что тебя Агафьей зовут?

– Так и зовут.

Прищурился барин, всё понял да и говорит дальше:

– Так скажи ты, добрая душа, той Агафье, что сын мой три года странствовал, на Святой Земле побывал, Иерусалиму поклонился. А на обратном пути поиздержался и впал в нищету. Насилу домой добрался. Кабы не та христианка, так и помер бы на этой стороне. Но – успел, вернулся живым. Мы его отпоили, да в бане искупали, поправился он на радость нашу.

– Так здоров, говоришь? – вскрикнула Агафья.

– Здоров, здоров, кланяться тебе велел.

Смутилась хозяйка.

– Ах, как рада я, что здоров. Душа за него болела.

А гость продолжал:

– Ты ему, как сыну, последнюю копейку не пожалела, так теперь всё с лихвою и получи.

И даёт Агафье пакет.

– Да что там, батюшка?

– Подарки со Святой Земли. Масло лампадное и другие вещи. Ты сейчас не смотри, а как я уйду, так и посмотришь.

Поговорили, порадовались за детей, и стал прощаться барин. Обнял Агафью как сестру родную, к сердцу прижал.

– К милостивым Бог милостив, – тихо сказал. – Спасла ты мне сына.

– Да это он сам…

– Как знать, как знать…

И пошёл.

А как тройка отъехала, вернулась Агафья в дом подарки смотреть. Глядит – и вправду масло лампадное из Иерусалима, крест нарисован – всё как есть! А потом развернула тряпицу, что в пакете была, – и посыпалось серебро. Да много! Видно, щедрой рукой счастливый отец благодарность свою положил.

Не выдержала Агафья, заплакала. Вспомнила, как на крыльце сидела и размышляла. А затем встала, вытерла слёзы – и давай в лампаду освящённого масла подливать. Вспыхнула ярко лампада, мягким светом озарив лицо той, что не пожалела для странника последней копейки.

Молитвы человеческие

На крыше под звёздным небом молился человек. Он плакал и стенал, умоляя Господа  дать здоровье его тяжко больному сыну.

– Отец мой, Господь Всемогущий! Не дай мне такого горя! Исцели моего мальчика!

Он умолял и не видел того, что рядом давно находятся Ангелы. Прекрасные,  полные сострадания, они изо всех сил пытались поднять к небу его молитву. Старались, но не могли: словно наполненная свинцовым грузом, молитва повисла в их руках. Казалось бы, всё напрасно. Но в эту минуту, неведомо откуда, появился Архангел Михаил.

– Что происходит? – спросил он, увидев затруднения Ангелов.

Те печально поникли:

– Не можем поднять молитву.

– Почему?

Вперёд выступил Ангел-Хранитель больного мальчика и грустно покачал головой:

– Потому что этот мужчина множество раз оскорблял своего сына и словом, и делом, был никудышным отцом. В его молитве нет главного, – покаяния!

Михаил опустил взор. Несколько секунд на крыше царила тишина, и лишь горькие всхлипы человека нарушали её.

– Я забираю душу мальчика! – сурово произнёс Архангел свой приговор и сделал повелительный знак.

Ангел-Хранитель повернулся, чтобы немедленно выполнить приказ, но другой, молодой Ангел вдруг бросился к величественному Начальнику Небесных Сил и горячо попросил:

– Святой Михаил! Дай мне ровно минуту! Я постараюсь всё исправить!

Михаил задержался, поставил свой меч, а Ангел склонился к человеку и что-то жарко зашептал ему на ухо. Конечно, человек не видел Ангела, да и шёпота слышать не мог, но почему-то задумался, горестно сжал губы, а потом вдруг тихо заплакал.

Ангелы застыли. Их лики просветлели, а грозный Лик Михаила озарился огнём. «Неужели? – говорил его взгляд. – Неужели он понял?!»

Да, этот безобразный отец, вспомнивший о том, как дорог ему ребёнок, лишь в час, когда настигла беда,  этот недобрый человечишка  вдруг понял, насколько был неправ. И, прижав ладони к лицу,  разразился слезами.

– Прости меня, Господи, прости за то, что обижал моего мальчика, а как часто ругал его ни за что! Прости меня, Отче…

Ангелы слушали, их лики сияли, а руки опять протянулись, чтобы принять ту, самую первую молитву о здоровье ребёнка. Она висела, как застывшее облачко, и по мере покаяния человека становилась всё легче и легче. Наконец, она стала воздушной, и тёплые руки Хранителя легко подняли её и понесли вверх.