Молитвы человеческие

– Жизнь каждого существа священна… – был тихий ответ.

  Глубоко понурившись, душа проделала обратный путь и оживила тело. Человек полежал, потом вздрогнул и проснулся. Над его головой медленно всходило солнце. Он отдохнул и хотел продолжить путь. Но тут, холодея от ужаса, почувствовал на себе змею. Однако человек был жителем пустыни и знал, как следует поступать со змеями. Осторожно, бережно он разжал её тесное кольцо и опустил на землю. Ночью змея охлаждается и становится неподвижной, а тёплые солнечные лучи оживят её. Так подумал человек, уходя.

Прошло немного времени, и змея согрелась. Она долго лежала на песке, не шевелясь и прислушиваясь к удаляющимся шагам человека,  потом приподняла маленькую голову и поползла.

Три ангела

Три ангела спорили, кто приносит людям больше пользы.

– Мои крылья, – гордился первый, – могут донести меня в любую точку пространства с немыслимой быстротой, и человек тут же получит помощь.

– Я умею опуститься глубоко, как никто другой, – молвил второй, – и поднять со дна ада самого отчаянного грешника.

А третий молчал. Он недавно стал ангелом, и хвалиться ему было нечем.

– Ну, что же ты, – вопрошали друзья, – скажи что-нибудь!

Он вздохнул, и вдруг все увидели, что его крылья начали медленно таять. Голубое пламя лизнуло тонкий узор перьев, они сгорали, но лишь улыбка была на его устах.

– Что это? Что? – всполошились друзья.

И тогда он сказал:

– В мире появился человек, который хочет научиться летать. Я дал ему крылья.

Радость Сисоя

Лето наступило внезапно. Стремительный  ветер принёс из пустыни сухость, жажду и зной. Пить хотело всё: земля, травы, деревья, и, конечно же, люди. Те ручьи, которые снабжали город водой, иссякли. Низины высохли. Вода в колодцах опустилась так низко, что едва хватало. Страдали люди, страдали животные.

У Сисоя было двенадцать верблюдов: его гордость, его богатство. Он знал нрав и повадку каждого. Но любимцем был Белоухий. Хотя Сисой и не часто ездил на нём,  но знал, что у Белоухого поступь особая, плавная, как у тихо текущей реки. Своих верблюдов Сисой очень берёг, давал внаймы очень редко, да и то за большую цену, а когда получал обратно,  то придирчиво вглядывался, осматривал ноги: не повредили ли? Не болен ли?

Этим летом Сисой хотел дойти до Дамаска и, поселившись там, начать торговать. Он вёл свой караван от источника к источнику, день за днём убеждаясь, что вода уходила. Верблюды шли налегке, лишь на двух лежала небольшая поклажа. Наконец, он сделал привал у колодца, который люди пустыни назвали Пещерным, – рядом была пещера, – и убедился, что и этот колодец пуст.

Сисой обвязался верёвкой, прикрепил к поясу бурдюк и стал осторожно спускаться вниз: вода может быть и на дне колодца, нужно только достать её. В глубине пахло сыростью. Достигнув дна, он пощупал землю. Мокро! Значит, вода ушла недавно. Сисой знал, что делать. Он спустился ещё раз, но уже с деревянной чашей, и  установил её так, чтобы, если вода поднимется хоть немного, она наполнила чашу.

Сисой не торопился. Без воды в пустыне невозможно продержаться и дня, а значит, прежде чем пускаться в путь, нужно наполнить опустевший бурдюк. Он укрылся в пещере и отдыхал. Раз в несколько часов спускался в колодец, но чаша оставалась сухой. Настал вечер. Верблюды мирно лежали вокруг. Сисой обошёл всех, потрепал каждого по загривку и опять спустился в колодец. Наконец-то вода появилась! Она медленно просачивалась сквозь мелкий песок и почти наполнила чашу. Сисой напился, смочил лицо, опять установил чашу и поднялся.

«Ну что ж, – думал он, – придётся провести здесь день-два. Вода прибывает ночью, а это значит, что нужно спускаться каждый час и наполнять бурдюк». С этими мыслями он уснул.

К вечеру второго дня его мех немного наполнился. Как он и ожидал, уровень воды повышался ночью. Днем Сисой отдыхал в тени пещеры, а с наступлением вечера, обвязавшись чашами, спускался вниз.

…Солнце стояло высоко, когда Сисой услышал звуки приближающегося каравана и выглянул из пещеры. Впереди шли верблюды, а за ними, связанные одна с другой, чёрные унылые фигуры. Женщины!

  Караван остановился у колодца, и Сисой подошёл к предводителю. Тот был не любезен.

– Воды нет, – сказал Сисой. – Я спускаюсь ночью и набираю чашу-две, но это так мало! Вам не напоить всех, нужно идти дальше.

– Утром пойдём, – кивнул предводитель и перехватил взгляд Сисоя, брошенный на женщин. – Что, хочешь купить наложницу? Не для тебя ведём! – и расхохотался.

Сисою не нужна была наложница, но, сидя неподалёку, он наблюдал.

Женщины кутались в паранджу. Они сбились в кучку, присев на камни, и терпеливо ждали, когда им дадут пить. Но никто не торопился напоить их. Сисой видел, как хозяин с работниками передавали друг другу мех с водой. О женщинах они, казалось, забыли. Те сидели тихо, почти не разговаривая между собою, и такой скорбью веяло от их фигур! У Сисоя сжалось сердце.

– Дай мне воды, я отнесу им, – попросил он, подойдя к предводителю.