Молли Блэкуотер. Сталь, пар и магия

– Чепуха, – процедила Молли сквозь зубы, глядя на блестящую каску часового. – Даже если я заговорю, он не ответит. Они как гвардейцы Её Величества. На посту они молчат.

– С тобой каши не сваришь! – надула губы Ярина. – Ладно, трусиха, стой где хочешь. Я сама дорогу отыщу.

– Какая ещё каша! – вспылила Молли. – Это не храбрость, а глупость, говорю ж тебе!

– Ну вот и будь умной такой, стой где стоится! Ладно, теперь пошли отсюда.

– Так быстро?

– Я всё, что надо, уже узнала. А ты соображай быстрее!

– Чего ж тут сообразишь?.. – фыркнула Молли. – Если ты всё – то пошли…

– Сегодня ночью, – самым что ни на есть будничным голосом объявила Ярина, когда они вернулись к мистеру Питтвику, вновь пробравшись всеми подвалами и тоннелями.

– Чего «сегодня ночью»?

– Ты совсем не в себе, Блэкуотер! Сегодня ночью пойдём твоих выручать. Если ты, конечно, не передумала.

Глаза Молли опасно сузились.

– Я передумала?! Я что, могу струсить, по-твоему?

– А кто вас, которые из Королевства, знает? – безмятежно заметила Ярина.

Молли только проворчала себе под нос ещё несколько Плохих Слов. Подумала и добавила ещё одно Очень Плохое, которое услышала на «Геркулесе».

Но вслух и во всеуслышанье она сказала лишь:

– Не проспи смотри, хорь несчастный!

Ярина задрала нос и гордо прошествовала мимо.

– Мяу! – укорила Молли терпеливо дожидавшаяся её кошка Диана.

– То-то, что мяу, – буркнула девочка. – Сегодня или никогда, Ди!

Судя по виду, кошка была с этим полностью согласна.

Вернулись оборотни, вернулся мистер Питтвик (Ярина поспешила обернуться мышью и спряталась в какой-то щели).

Вести были странные и смутные. Во-первых, в Норд-Йорке продолжалась непонятная вспышка сонной болезни, так что небольшая специальная лечебница в Особом Департаменте переполнена. Во-вторых, нигде в городе, кроме Пушечного клуба, никто ничего не слышал о мистере и миссис Блэкуотер. Дом их стоял закрытым, с постом департаментских у наглухо заколоченных досками дверей. В-третьих, мистер Уильям Мюррей и в самом деле проследовал на юг вместе со всем семейством – остальных «членов банды» ждали работные дома и каторжные поселения.

– Что-то они замышляют. – Мистер Питтвик нервно барабанил по столу толстыми волосатыми пальцами. – И мне это очень не нравится. Обычно, я знаю, магиков долго в заточении не держат. Разбирательство и… – Он засопел, утёр потный лоб.

– И что, мистер Питтвик? – собрала все силы Молли.

– Не знаю, – отвёл он взгляд. – Но ничего хорошего. Быть может… они того… в «стакане»…

– Наверняка, – мрачно сказала Таньша, с поистине волчьим аппетитом уничтожая бифштекс с кровью.

Всеслав резко встал, шагнул к Молли, сел рядом. И взял за руку.

Молли немедля бросило в краску, а из щели – едва слышно – донеслось тоненькое, но от этого не менее ехидное хихиканье.

– Что ещё они могут сделать с магиками? – пожал мистер Питтвик мясистыми плечами. – Мисс Таньша, вы так завлекательно расправляетесь с этим бифштексом, что мне самому захотелось, надо ж как-то нервы успокоить…

– Только в «стакан», – тихонько сказала Молли. – В «стакан», ждать, пока сами не… не сгорят.

– Долгонько ждать придётся, – возразил мистер Питтвик. – Я слыхал, некоторые живут годами… да и зачем ждать? Когда можно того, по-тихому…

Молли охнула, и стальные пальцы Медведя сжали её ладонь, глаза Всеслава сузились – хотя разговор вёлся на имперском, он, похоже, понимал достаточно.

Рядом с ним было… как-то не так плохо.

– По-тихому? – переспросила Таньша, отрываясь от тарелки.

– Ну да. Магик ведь не диво дивное, а человек, просто человек. И если этому человеку выстрелить, к примеру, в затылок…

– Нет! – Молли вскочила, не в силах слушать. – Нет! Они не могут, не смеют, они не… не…

И она вдруг резко уткнулась Всеславу в плечо, уже чувствуя, что сдерживать слёзы нет силы.

За спиной вскочила Таньша, но мистер Питтвик покачал головой.

Мышь в щели на сей раз не захихикала.

Рука вермедведя осторожно обняла Молли за плечи. Ужасно, ужасно неприлично с точки зрения чопорных норд-йоркских обитателей, но Молли сейчас было на это наплевать.

– Надо уходить, – выдавила Таньша. – Молли, я…

– А если бы тебя тогда не оторвали от твоей мамы. – Молли не поворачивалась, по-прежнему утыкаясь во Всеславово плечо. – Если б тебя тогда не утащили силой – что б ты сделала?

Волка осеклась. Сжала кулаки, побледнела.

– Всё равно, – сквозь зубы прошипела она. – Они были правы тогда. А я права сейчас. Надо уходить. Им мы уже не поможем. Зато другим – там, за Карн Дредом, и тут, в Норд-Йорке, – мы помочь ещё можем!

Молли уже просто прижималась к Медведю. Прижималась лбом к его плечу и плакала. Потому что понимала – Таньша права. Таньша права, а они с Яриной – нет. И именно поэтому медлить нельзя. Нынче же ночью. Уже совсем скоро…

…И потому она не стала спорить. Дала себя успокоить, чем-то накормить и напоить. Не помнила, как прошёл остаток дня. Таньша с несчастным видом несколько раз подступалась было к ней – Всеслав останавливал сестру.

Медведь сидел рядом с Молли весь вечер, сидел молча, как тогда, в лесах, когда она частенько засыпала прямо на его мохнатом и тёплом боку.