Молли и кошачье кафе

Невозможно было представить себе человека более непохожего на мою хозяйку. По сравнению с аккуратной и спокойной Марджери, которая была сама деликатность, шумный и неряшливый Роб выглядел неповоротливым увальнем. Я с грустью вспомнила наши вечера, когда я, уютно свернувшись, лежала рядом с Марджери на диване и смотрела передачи об искусстве, истории или тихие интеллектуальные телевикторины. И как ни старалась, не могла представить себя на коленях у Роба, наслаждающейся его оглушительными гонками.

И, конечно, главное – здесь были собаки!

Пока я умывалась, одна мелкая, похожая на крысу собачонка влетела в комнату и, уловив движение на книжной полке, подняла ужасный лай. На шум прибежала вторая крысошавка, следом явился и мускулистый пес с квадратной мордой. Им не потребовалось много времени, чтобы обнаружить мое убежище, и они принялись рычать и гавкать в три глотки, заглушая даже шум телевизора.

– Эй, а ну хватит, молчать!

Преодолевая лень, Роб стал озираться, ища, чем бы запустить в собак. Схватив журнал, он швырнул его, но страницы раскрылись в полете и задели банку с напитком, стоявшую на подлокотнике. Банка качнулась, зашаталась из стороны в сторону и свалилась с дивана. Из нее забил настоящий фонтан, обдавший ковер и собак. Кряхтя и ругаясь, Роб нырнул за нею. Дотянувшись до банки, он вытряхнул себе в рот остатки жидкости, потом с размаху плюхнулся на диван, раздавив при этом остатки чипсов – плошку он оставил на сиденье.

Прервав умывание, я позволила себе насмешливо улыбнуться.

Роб, чертыхаясь, вскочил и попытался смахнуть рассыпанные чипсы обратно в миску, но потом выругался и побежал за тряпкой. Собаки, чувствуя, что хозяин разъярен, поспешили ретироваться в другую комнату.

Шли дни, и я понемногу начала приспосабливаться к жизни в доме Роба. Я изучила характеры собак, запомнила время, когда они уходят на прогулку, а когда ложатся спать, и изменила свой распорядок дня так, чтобы пересекаться с ними как можно меньше. Я знала, что выводит их из себя: мелкие крысиные шавки заливались лаем при звуке дверного звонка, а здоровяка только что не хватал удар, когда кто-нибудь приближался к его миске.

Этот пес с квадратной мордой, Стэн, был и в самом деле страшной зверюгой, но, к счастью для меня, умом он не блистал. Он начинал угрожающе рычать, стоило мне оказаться в опасной близости от его кормушки, но провести его было несложно: моя кошачья грация и умение прыгать вертикально, мгновенно скрываясь из виду, снова и снова ставили его в тупик.

Выяснилось, что мне следует опасаться скорее Чеза и Дейва, двух мелких собачонок. Честно говоря, я так и не научилась их различать. Я воспринимала их как единое целое, так как они всегда действовали сообща. И ненавидели меня они тоже совершенно одинаково. Любимой их забавой было загнать меня в какой-то угол в доме, отрезав пути к бегству, и неистово облаивать, отчего шерсть на мне вставала дыбом, а хвост топорщился и становился вдвое толще обычного. Я угрожающе шипела и рычала. Это трехстороннее противостояние продолжалось до тех пор, пока собаки не отвлекались на долю секунды. Я не упускала шанса спастись и бросалась наутек, в два прыжка оказываясь где-нибудь наверху, презрительно поглядывая на своих мучителей.

Неудивительно, что я стала проводить вне дома намного больше времени, чем раньше. До сих пор я считала себя сугубо домашней кошкой. Дом Марджери был для меня надежным и спокойным пристанищем, которое я даже побаивалась покидать. Но дом Роба не был ни тихим, ни безопасным, и я все чаще стала искать убежище в саду.

Поначалу я просто сидела на ограде, не отваживаясь выйти за пределы сада, и рассматривала дома, точь-в-точь похожие на дом Роба, с точно такими же прямоугольными лужайками, обнесенными заборчиками. Кое-где лужайки были ухожены и аккуратно подстрижены, другие утоптаны, с батутами или футбольными воротами. В общем, улица оказалась более оживленной и шумной, чем тупик, где жила Марджери. Здесь было больше детей, больше собак, постоянно звучала громкая музыка и доносился стук мяча, которым колотили в стену.

В одном из соседних домов проживал немолодой кот, который целыми днями лежал на веранде и нежился на солнце. Когда я заступала на его территорию, он лишь с подозрением разглядывал меня. Я пыталась дружески его приветствовать, но он в ответ только хмыкал что-то невнятное. Дальше по улице жила пара молоденьких кошек, почти котят. Даже наблюдать за тем, как они носятся по деревьям или гоняются за каждой птицей, оказавшейся поблизости, было утомительно.

Гораздо больше меня интересовала миниатюрная черная кошечка с живыми зелеными глазами – я часто видела, как она прогуливается по дороге мимо дома Роба. Мне никак не удавалось понять, где же она живет. Казалось, что она появляется и исчезает всегда в разных домах, но вид у нее при этом был такой довольный и держалась она так уверенно, что я поневоле завидовала ей. Иногда она замечала мой взгляд, но всегда была на чем-то сосредоточена, и я не решалась окликнуть ее и заговорить.