Молнии

Электрическая казнь слонихи, снятая на кинокамеру в присутствии полутора тысяч человек, показана всей стране. Перед восхищенными зрителями на экране возникает огромная толстокожая великанша, беззаботно позирующая перед камерой, веселая и жизнерадостная, хотя четыре ее ноги и хобот подсоединены проводами к генератору. Но Топси не чует беды, ведь ее связали и взяли в плен почти сразу после рождения в джунглях Ориссы. Как только ее помещают на металлическую платформу, туда подается ток напряжением шесть тысяч шестьсот вольт. Тотчас же из мест соединения проводов с телом слонихи валят густые клубы дыма, и она мгновенно оседает наземь, безвольно раскинув обмякшие ноги, похожая на проколотый воздушный шар, на огромный серый кожаный мешок, внезапно лишившийся своего содержимого. Что и требовалось доказать. Публика неистово аплодирует.

8

Пока Эдисон изощряется в дискредитации переменного тока, Грегор тоже не теряет ни минуты. Он не может остановиться или хотя бы сделать короткий перерыв, после того как успешно выполнил заказ Вестингауза и получил за него гонорар. Эта работа, если уж честно, была всего лишь воплощением идеи, возникшей очень давно, десять лет тому назад, в одном из городских парков Восточной Европы. Конечно, понадобилось немало времени, чтобы она приняла четкие очертания, но теперь все это уже в прошлом, и его мысли заняты другими планами.

Даже не подумав воспользоваться полученным жалованьем или скопить хоть немного на будущее, он немедленно начинает разработку своих дуговых ламп, вкупе с разнообразными проектами в области освещения, затем переходит к конструированию термомагнитного двигателя, пиромагнитного генератора и коммутатора для динамомашины. Нельзя сказать, что он чувствует себя обязанным постоянно что-то изобретать и стремиться к новым идеям, — просто это сильнее его, поскольку он, по мнению окружающих, да и в собственных глазах (нужно заметить, что он довольно высоко себя ценит) наделен куда большим воображением, чем другие.

Тот факт, что все творения Грегора функционируют точно так, как он их задумал — эксперименты проходят в полном соответствии с его планами! — объясняется особым свойством его интеллекта: еще до создания той или иной машины он мысленно видит ее полностью, до последней детали, во всех трех измерениях. Воображение с невероятной скоростью рисует ему любые части механизмов так ясно, словно они уже реально существуют, словно они осязаемы, и даже сроки их износа не представляют для него загадки.

Однако такие способности, а главное, чересчур богатая фантазия, благодаря которой воображаемое принимается за действительное, а идея — за ее воплощение, опасны тем, что отгораживают вас от окружающего мира и, уж во всяком случае, от людей, которые занимаются претворением ваших мыслей в дело. Вот почему, когда Вестингауз предлагает Грегору в помощь своих сотрудников, это неизменно кончается плохо. Он высокомерно игнорирует чертежи своих ассистентов, предпочитая им свои мгновенные мысленные расчеты, держит их в ежовых рукавицах, пугает внезапными переменами настроения, осыпает упреками и пронзает презрительным взглядом, если они не понимают его достаточно быстро, и выгоняет одного за другим, если они в полном отчаянии не уходят сами. Словом, очень скоро становится ясно, что он предпочитает работать в полном одиночестве, так, чтобы рядом не было ни души, за исключением его бухгалтера.

Впрочем, становится также ясно, что он вообще предпочитает жить в одиночестве, смотреться в зеркало, а не глядеть на других, и обходиться без женщин, которым он очень нравится, ведь он весьма привлекательный, сильный, высокий мужчина, в высшей степени элегантный и красноречивый, ему нет и сорока, — в общем, лакомая добыча. Ему, конечно, не безразличен тот факт, что окружающие дамы добиваются его благосклонности, хотя он любит их не больше, чем окружающих мужчин, но, похоже, в данный момент он не намерен подпускать их ближе, чем ему хочется. Однако и этот факт объясняется кое-какими специфическими чертами его характера.

Характера совершенно невозможного, взять хотя бы две его особенности, которые всецело владеют Грегором, не оставляя места для чего-то другого. Во-первых, это паническая боязнь микробов, бактерий и прочей заразы; она заставляет его исступленно, без конца мыть и чистить все окружающие его вещи, не доверять эту задачу посторонним, мыть руки перед самой уборкой и после нее. Во-вторых, это мания все считать, считать непрерывно — всепоглощающее занятие, обладающее для Грегора непреложной силой закона. Считать булыжники мостовой, ступеньки лестниц, этажи небоскребов, считать свои собственные шаги, всякий раз сравнивая их количество с чужими шагами, считать прохожих на улицах, облака в небе, деревья в скверах, птиц на этих деревьях и опять-таки в небе, а среди них, конечно, голубей — их он всегда считает отдельно.