Молния

Почти парализованная болью, шоком и страхом, Лора не могла подняться на ноги. Ватные ноги. Тряпичные. Тогда ползи. Она еще могла ползти. Прочь от него. Изо всех сил. К арке гостиной. В надежде, что там она сможет подняться на ноги. Он ухватил ее за левую щиколотку. Она попыталась вырваться. Не вышло. Ватные ноги. Шинер вцепился в нее. Холодные пальцы. Как у трупа. Он тонко, пронзительно подвывал. Псих. Она попала рукой в мокрое пятно на ковре. Увидела стакан. Верхушка стакана была разбита. Тяжелое дно ощетинилось острыми зазубринами. На них еще висели капли молока. Угорь, все еще хватавший ртом воздух и скорчившийся от боли, держал ее уже за вторую щиколотку. Извиваясь, рывками, он старался добраться до нее. Он по-прежнему тонко подвывал. Как щенок. Сейчас навалится на нее. Придавит к земле. Она схватила разбитый стакан. Поранила палец. Не почувствовала боли. Он отпустил се щиколотки, чтобы обнять за бедра. Она выкрутилась и перевернулась на спину. Как если бы она была угрем. Выставила навстречу разбитый стакан; не для того чтобы ударить, чтобы напугать. Но он уже опускался, падал на нее, и три стеклянных острия вонзились ему в горло. Он попытался откинуться. Схватился за стакан. Зазубрины, отломившись, застряли у него в горле. Давясь, задыхаясь, он прижал ее к полу своей тяжестью. Кровь текла у него из носа. Она попыталась вывернуться. Его ногти царапали ее тело. Он тяжело придавил коленом ее бедро. Она почувствовала его рот у себя на горле. Слегка прикусил кожу. В следующий раз, если она позволит, отхватит кусок побольше. Она забилась под ним. Дыхание свистело и булькало в его изуродованном горле. Она вывернулась. Он сделал попытку ее поймать.

Лора ударила его ногами. Ноги теперь работали лучше. Это был верный удар. Она поползла к гостиной. Ухватилась за деревянную арку. Поднялась. Обернулась. Угорь тоже стоял на ногах, вооружившись, как палицей, стулом. Он размахнулся. Она увернулась. Стул с грохотом ударил по раме арки. Шатаясь, она вошла в гостиную, двинулась к прихожей, к выходу, к спасению. Он швырнул в нее стул. Удар пришелся по плечу. Она упала. Несколько раз перевернулась. Взглянула вверх. Он навис над нею, схватил за левую руку. Ее силы убывали. Тьма заволакивала глаза. Он схватил ее за другую руку. Конец. Если бы осколок стекла в горле не перерезал еще одну артерию. Внезапно кровь хлынула у него из носа. Огромной отвратительной массой он свалился на нее. Он был мертв.

Она не могла двинуться, вздохнуть, с трудом сохраняла сознание. Сквозь свои нервные всхлипывания она услышала звук открываемой двери. Шаги.

- Лора! Ты дома? - Это был голос Нины, сначала оживленный и радостный, потом пронзительный от ужаса. - Лора? Боже мой, Лора!

Лора попыталась столкнуть с себя мертвое тело, но это удалось ей только наполовину, зато теперь она могла видеть Нину в арке передней.

На мгновение шок парализовал женщину. Не веря своим глазам, она смотрела на кремово-розовую и зеленую, как морская волна, комнату: изысканный декор дополняли многочисленные алые пятна. Взгляд ее фиалковых глаз вновь обратился к Лоре, и она вышла из оцепенения.

- Лора, Боже мой, Лора! - Она сделала три шага вперед, остановилась как вкопанная и склонилась, обнимая себя, как будто получила удар в живот. Она издала странный звук: "Ух, ух, ух, ух, ух". Попыталась выпрямиться. Ее лицо исказилось. Она не могла стоять прямо, свалилась на пол и смолкла.

Не может быть, чтобы это случилось. Это несправедливо, несправедливо.

Испуг и любовь к Нине придали Лоре новые силы. Она выбралась из-под Шинера и быстро поползла к приемной матери.

Нина казалась безжизненной. Ее прекрасные глаза были открыты, но смотрели невидящим взором.

В поисках пульса Лора положила свою окровавленную руку на шею Нины. Ей показалось, что она его нашла. Слабое, неровное биение.

Она схватила подушку с кресла и подложила под голову Нине, потом побежала на кухню, где на телефоне были номера полиции и пожарной охраны. Запинаясь, она сообщила о сердечном приступе у Нины и дала пожарным свой адрес.

Вешая трубку, она не сомневалась, что все будет в порядке, ведь она уже потеряла от сердечного приступа одного из родителей, своего отца, и было бы нелепо потерять Нину по той же причине. В жизни случались нелепые вещи, это правда, но ведь сама по себе жизнь не была нелепостью. Жизнь была непонятной, трудной, удивительной, бесценной, загадочной, бедной, но никак не нелепой. Нина должна жить, потому что ее смерть была бы абсурдом.

Все еще напуганная и обеспокоенная, но уже чувствуя себя лучше, Лора поспешила обратно в гостиную, стала на колени возле своей приемной матери и обняла ее.

Ньюпорт-Бич располагал первоклассной службой "Скорой помощи". Машина приехала через три-четыре минуты после звонка Лоры. Два фельдшера знали свое дело и имели в своем распоряжении все необходимое. Однако через несколько минут они объявили, что Нина мертва; она умерла в тот момент, когда упала на пол.

10