Молния

— Здорово, — согласилась Лора. — А каким образом Кокошка узнал, что вы будете на горной дороге?

— Когда он понял, что я убил Пенловского, и после того как мне удалось уйти через Ворота, Кокошка, видимо, обнаружил взрывчатку на чердаке и в подвале. Затем он проверил данные автоматического регистратора, отмечающего все случаи использования Ворот. Проверка этих данных входила в круг моих обязанностей, вот почему никто раньше не обнаружил, что я совершал скачки в вашу жизнь, Лора. Как бы там ни было, сам Кокошка тоже немало попутешествовал, чтобы выяснить, куда я направился; тайно следил за мной, за тем, как я изменяю вашу судьбу. Должно быть, он следил за мной и на кладбище в день похорон вашего отца и когда я избил Шинера, хотя я этой слежки никогда не замечал. Таким образом, из всех моих путешествий в вашу жизнь — и когда я просто наблюдал за вами, и когда я вас спасал — он выбрал момент, чтобы нас убить. Меня он хотел убить, потому что я был изменником, а вас и вашу семью, потому… потому что понимал, как вы мне дороги.

«Почему? — подумала Лора. — Почему я дорога тебе, Штефан Кригер? Почему ты вмешивался в мою жизнь, чтобы изменить мою судьбу?»

Ей хотелось задать эти вопросы, но ему еще надо было многое рассказать о Кокошке. Он быстро слабел и с трудом следил за ходом своих мыслей. Лора не хотела его перебивать или путать.

Он продолжал:

— По данным хронометров и графикам пульта программирования Кокошка мог определить время и конечную цель моего путешествия, а именно вчерашний вечер и ваш дом. Видите ли, я хотел вернуться в ту ночь, когда умер Данни, как я вам и обещал, а вместо этого вернулся на год позже, и только потому, что допустил ошибку при вводе в машину моих расчетов. После того как я, раненный, покинул Институт через Ворота, Кокошка, видимо, обнаружил мои расчеты и заметил сделанную мною ошибку. Он знал, где искать меня не только прошлой ночью, но и тогда, когда был убит Данни. Можно сказать, что, когда я явился, чтобы спасти вас от гибели под грузовиком, я привел за собой убийцу Данни. Это моя вина, хотя не явись я, Данни все равно бы погиб при столкновении с грузовиком. Но все-таки вы и Крис остались живы. По крайней мере, на данный момент.

— А почему Кокошка не последовал за вами в 1989 год, в наш дом прошлым вечером? Он ведь знал, что вы ранены и будете легкой добычей.

— Но он также знал, что я буду его ждать, и боялся, что я вооружен и окажу сопротивление. Поэтому он избрал 1988 год, где я не ожидал его встретить, и его внезапное появление давало ему преимущество. Наверное, Кокошка также предполагал, что если он выследит и убьет меня в 1988 году, то я никогда не вернусь в Институт с той горной дороги и у меня не будет возможности убить Пенловского. Он воображал, что сумеет перехитрить время и аннулировать совершенное убийство и таким образом спасти руководителя Проекта. Но, конечно, это было не в его силах, потому что тогда он изменил бы собственное прошлое, а это невозможно. Пенловский и другие люди уже были мертвы, и ничто не могло их оживить. Если бы Кокошка лучше разбирался в законах перемещения во временном пространстве, он бы знал, что я его убью, когда он последовал за мной в 1988-м, потому что к тому моменту, когда он совершил этот скачок, чтобы отомстить за Пенловского, я уже благополучно вернулся из этой ночи в Институт.

Крис спросил:

— Как ты себя чувствуешь, мама?

— В самый раз принять тройную дозу аспирина.

— Я понимаю, что во всем этом трудно сразу разобраться, — продолжал Штефан. — Но вы хотели знать, кто такой Генрих Кокошка. Или, вернее, кем он был. Это он снял заряды, которые я установил. Из-за него и из-за перерыва в подаче электричества остановился часовой механизм взрывателя и Институт по-прежнему стоит на месте. Ворота продолжают функционировать, а агенты гестапо пытаются выследить нас в вашем времени, чтобы убить.

— Зачем? — спросила Лора.

— Чтобы отомстить, — объяснил Крис.

— Неужели они совершают скачок через сорок пять лет, чтобы убить нас ради мести? — удивилась Лора. — Наверное, тут есть что-то другое.

— Вы угадали, — ответил Штефан. — Они хотят уничтожить нас, потому что считают, что мы единственные люди, которые могут найти способ уничтожить Ворота до того, как нацисты выиграют войну и изменят свое будущее. И их опасения вполне оправданны.

— Но как? — в растерянности спросила Лора. — Как мы можем уничтожить Институт сорок пять лет тому назад?

— Пока не знаю, — ответил Штефан. — Надо подумать.

У Лоры были новые вопросы, но Штефан покачал головой. Он окончательно обессилел и скоро снова погрузился в сон.

* * *

Крис пообедал бутербродами с арахисовой пастой и другими припасами, купленными в супермаркете. У Лоры не было аппетита.

Она рассчитывала, что Штефан проспит несколько часов, и поэтому приняла душ. И сразу почувствовала себя значительно лучше, даже в мятой одежде.