Молния

— Не обращай внимания на мою сестру, — посоветовала на этот раз Тельма. — Она решила пропустить период половой зрелости и прямо из девочки превратиться в старуху.

Лора спросила:

— А кто такой Вилли Шинер?

Близнецы Аккерсон обменялись понимающими взглядами и хором без промедления дали ему характеристику.

— У него не все дома, — сказала Рут, а Тельма добавила:

— Это подонок.

— Его надо лечить, — сказала Рут, а Тельма добавила:

— Его надо пару раз хорошенько огреть по голове палкой и еще добавить, а потом навсегда запереть в психушку.

Лора поведала им о посещении Шинера.

— И он ничего не сказал? — спросила Рут. — Странно. Обычно он говорит: «Какая ты хорошенькая маленькая девочка» или…

— Или угощает конфетами. — Тельма скорчила гримасу. — Представляешь себе? Конфеты! У него нет ни капли воображения! Можно подумать, что этот гад учится на брошюрках, которые раздает детям полиция, чтобы предупредить об извращенцах.

— Нет, конфет не предлагал. — Лора вздрогнула, вспомнив вдруг изменившийся цвет глаз Шинера и его тяжелое равномерное дыхание.

Тельма наклонилась вперед и театральным шепотом спросила:

— Похоже, что Бледный Угорь проглотил язык, так зажегся, что позабыл свой репертуар. Может, у него к тебе особая страсть?

— Бледный Угорь?

— Вот именно, — подтвердила Рут. — А для краткости просто Угорь.

— Это прозвище ему подходит, он такой бледный и скользкий, — сказала Тельма. — Могу поклясться, у него к тебе особая страсть. Знаешь, девочка, ты просто обалденная.

— Ты ошибаешься, — сказала Лора.

— Не прикидывайся, — отрезала Рут. — Посмотри, какие у тебя волосы, а глазищи…

Лора покраснела и хотела было запротестовать, но вмешалась Тельма:

— Послушай, Шейн, блестящий дуэт сестер Аккерсон в составе Рут и Тельмы не страдает ложной скромностью, но и не терпит хвастовства. Мы режем правду в лицо. Мы знаем свои достоинства и гордимся ими. Мы знаем, что нам не выиграть титул «Мисс Америка», но мы умные, и даже очень, мы этого не отрицаем. А ты потрясающая, и нечего притворяться.

— Моя сестра иногда слишком прямолинейна и чересчур красочна в своих выражениях, — извинилась Рут.

— А моя сестра, — продолжала Тельма, — пробуется на роль Мелани в «Унесенных ветром». — Она заговорила с преувеличенным южным акцентом и наигранным сочувствием. — Скарлетт у нас добрая. Говорю вам, Скарлетт очень хорошая. Ретт в душе тоже хороший человек, и солдаты-янки тоже хорошие, даже те, что разграбили Тару, сожгли урожай на полях и сшили сапоги из кожи наших младенцев.

Лора не могла удержаться от смеха.

— Так что брось прикидываться скромницей, Шейн! Ты потрясающая, и все тут.

— Ладно, ладно. Я знаю, что я… хорошенькая.

— Шутишь. Бледный Угорь свихнулся, когда тебя увидел.

— Верно, — поддержала Рут, — ты его просто ошарашила. Он даже позабыл о конфетах.

— Подумаешь, конфеты! — подхватила Тельма. — Пакетики леденцов, шоколадки!

— Ты, Лора, будь поосторожней, — предупредила Рут. — Он больной человек…

— Он ублюдок! — крикнула Тельма. — Помойная крыса!

— Он не такой уж плохой, — тихо сказала Тамми из своего угла.

Белокурая девочка была такой молчаливой, застенчивой и неприметной, что Лора забыла о ее присутствии. Лора увидела, что Тамми отложила в сторону книгу и сидит на постели, подтянув к груди худые коленки и обхватив их руками. Ей было десять, она была на два года младше остальных и маленькой для своего возраста. В белой ночной рубашке и носках она казалась привидением.

— Он и пальцем никого не тронет, — продолжала она неуверенным, дрожащим голосом, как будто высказывать мнение о Шинере было так же опасно, как идти по проволоке без страхующей сетки внизу.

— Еще как тронет, да только боится, — сказала Рут.

— Он просто… — Тамми кусала губы. — Он просто… одинокий человек.

— Нет, милочка, — отозвалась Тельма, — он совсем не одинокий. Он такой самовлюбленный, что ему достаточно своего общества.

Тамми отвернулась. Поднялась, сунула ноги в разношенные тапочки и пробормотала:

— Скоро отбой.

Она взяла с тумбочки косметичку, шаркая, вышла из комнаты и, затворив дверь, направилась к умывальной в конце коридора.

— Тамми берет конфеты, — пояснила Рут.

Волна отвращения захлестнула Лору.

— Неправда.

— Нет, правда, — сказала Тельма. — И не потому, что ей хочется сладкого. Она… она запуталась. Ей нужна опора, пусть даже это Угорь.

— Но почему? — настаивала Лора.

Рут и Тельма вновь обменялись одним из тех взглядов, что позволял им мгновенно и без слов обсудить вопрос и принять решение. Рут сказала со вздохом:

— Видишь ли, Тамми нуждается в такой опоре, потому что… потому что этому ее научил отец.

Лора подскочила:

— Собственный отец?

— Не все дети в приюте сироты, — ответила Тельма. — Некоторые здесь потому, что их родители совершили преступление и сидят в тюрьме. А других родные били или… подвергали насилию.

Лоре почудилось, что освежающий августовский ветерок, проникавший в окна, превратился в ледяной порыв поздней осени, преодолевший неведомым образом расстояние в несколько месяцев.

Лора спросила:

— Но Тамми, наверное, это не нравится?

— Думаю, что нет, — сказала Рут. — Но ее…