Молния Баязида

Юнга оказался умным. Больше ничего не переспрашивая, тишком да бочком протиснулся к выходу, достал из-за пазухи дудочку с палец, свистнул… Сквозь распахнувшуюся щель блеснуло на миг черное звездное небо, пахнуло ночной прохладой и влажным ветром. Скрип ржавых петель, хлопок – и нет ничего, одна теснота трюма.

Иван улыбнулся. Ну, вот – и слава богу. Пускай теперь московит злится! А как же? Нам, рязанцам, московиты издавна первейшие недруги. Раничев даже ощутил некоторое удовлетворение от такого вот ложно понятого местечкового патриотизма. Впрочем, почему – от ложно понятого и местечкового? Рязанское княжество – государство ничуть не хуже Московского или там Тверского, Ростовского, Белозерского и прочих. Почему ж рязанский патриотизм – местечковый, а, к примеру, московский – нет? Чушь какая-то…

– А!!! – вдруг завопил проснувшийся московит. – Ушел! Ушел, собака!

– Чего разорался? – сурово прикрикнул на него Епифан. – Вишь, спят люди.

– Так ушел ведь, ушел иудушка!

– Ну и черт с ним, эко дело, – Епифан хохотнул. – Может, вернется к утру – вот палубу только вымоет…

– Ух, если б только вернулся!

Юнга больше не возвращался. Говорят, его кинули в соседний трюм. Повезло.

«Золотой петух» встал на рейде, у берега, близ широкого устья реки и лимана. Оттуда, из камышей, внезапно выскочили челны и, часто взмахивая веслами, помчались к судну. На эти челны и пересадили пленников, уложили на дно, под угрозой бича запретив даже пошевелиться. Так и плыли вверх по реке до самой пристани Таны… вернее, Азака – встречающий челны народ был напрочь ордынским. Честно говоря, город не произвел на Раничева особого впечатления, так, мелкий и заштатный, что и понятно – не совсем отстроился еще после разграбления войсками Тимура. Хотя та часть его, что принадлежала генуэзцам – собственно, она и именовалась факторией Тана, – явно выглядела презентабельнее ордынских кварталов, куда и погнали пленников. Пройдя по узким улочкам мимо высоких глухих заборов и глинобитных стен, идущий впереди Армат Кучюн сделал своим воинам знак остановиться, после чего, подойдя к узким воротам дома на самой окраине города, постучал рукоятью сабли. Ворота бесшумно открылись, пленников завели на просторный двор и, пересчитав, распределили по амбарам-застенкам. Грязь, вонь, земляной пол – яма – в этих условиях пленникам предстояло жить. И кто знает, как долго?

Перед тем как загнать людей в узилища, перед ними выступил сам главарь банды. Говорил по-русски – этот язык здесь, в принципе, многие хорошо знали.

– С завтрашнего дня вы будете работать, – Армат Кучюн пощипал бородку. – Убирать урожай на бахчах, мостить улицы, чистить выгребные ямы, да мало ли… Делать будете все, что скажут, и горе вам работать плохо – я лично сдеру с лентяев кожу! – Разбойник взмахнул саблей, чтоб всем стало ясно, что он и не собирался шутить. Что ж – никто и не думал смеяться…

И понеслось!