Молния

Адриан все еще был на своем корабле. Нет, подумала Лорен, «Призрак» больше не был его кораблем. Он никогда уже не будет использоваться для того, чтобы возить грузы для Конфедерации. А пушка, которую он вез, будет служить войскам северян.

Лорен чувствовала внутри себя пустоту. Она ощущала пустоту, утрату и горе. Они овладели всем ее существом. Ей было больно за Адриана, ей было больно за саму себя. Она нанесла ему обиду, которую невозможно было простить. И неважно, сколь благородны были ее побуждения. Ничто и никогда не сможет возместить ущерб. Особенно теперь… когда Адриан стрелял в лейтенанта. И даже это было ее виной. Если бы она не ринулась вперед…

Что будет с Адрианом? Она знала, что теперь его могли обвинить даже в пиратстве, хотя она в этом и сомневалась. Но он напал на офицера и стрелял в него. Он нарушил нейтралитет. А она знала, как сильно Филлипс и американское правительство желали удержать его подольше. Теперь у них был необходимый им предлог, позволявший держать его в тюрьме до окончания войны.

Она продолжала смотреть в лицо Адриана после того, как ему связали руки. Даже в этот момент он доминировал в комнате. Он ничем, кроме напрягшихся мускулов на щеках, не выдал своих чувств.

О Адриан! Что я наделала!

Море было спокойным. Темно-синим, как глаза Адриана. Прошло полтора дня после захвата «Призрака» и капитан «Аллежени» сказал, что к концу дня они будут в Балтиморе. Она не рассказала капитану о своей роли в повреждении «Призрака». Для нее было невыносимо с кем-либо говорить об этом. Ей пришлось бы это сделать, если бы они попытались забрать у нее Сократа. Но капитан северян был сама любезность. Он терпел даже выходки Сократа.

Где теперь Адриан? Офицер говорил о кандалах, но, конечно…

Для нее была невыносима мысль о том, что гордый, беспокойный Адриан закован в кандалы.

Она почувствовала, как дернули поводок. Теперь она держала Сократа на поводке, потому что боялась за него. Он покусал двух моряков, не говоря уже о раненом лейтенанте, рука которого теперь висела на перевязи и который, каждый раз при встрече бросал на них злобные взгляды.

Сократ явно скучал по своему хозяину. Он вглядывался в лицо каждого проходившего мимо человека. Выражение его мордочки было обеспокоенным, и Лорен даже казалось, что он смотрит на нее с укором. Обезьяна мало ела и еще меньше играла. Единственным видом деятельности для нее стало созерцание. Как, впрочем, и для Лорен.

Адриан лежал на постели в каюте своего первого помощника. Его запястья сковывали тяжелые железные кандалы. Он знал, что его поместили бы в трюм, если бы трюм весь, до последнего дюйма, не был занят грузом. Поэтому его заперли здесь, приставив снаружи охрану.

Без шума двигателей на корабле было невероятно тихо, и тянувший корабль буксир раскачивал его, потому что не было ни двигателей, ни парусов, чтобы сделать это движение устойчивым.

Ему удалось совсем недолго побеседовать с членами команды, с Миком, и этот разговор он не мог забыть. Мик все еще не понимал, каким образом была выведена из строя ось. Адриан со страхом думал о том, что сам он, похоже, это понимает. Особенно после того как Мик рассказал ему о том, что Лорен была в машинном отделении.

Ему не хотелось этому верить. Но доказательства были налицо.

Он поднялся с постели и встал. Ножные кандалы гремели по полу. Он беспокойно, прихрамывая, заходил короткими шагами по каюте. Кандалы уже стерли ему кожу, и ходьба была мучительной, но он должен был что-то делать, чтобы не сойти с ума.

Гринвей, который командовал захваченным судном, почти извинялся, когда приказал заковать Адриана в железо, но у него не было выбора. Несколько месяцев назад был захвачен корабль, совершающий рейс сквозь блокаду. Его команда отбила свой корабль у команды северян к великому стыду Военно-морского флота янки. Тот факт, что Адриан скрыл наличие оружия и воспользовался им, лишь подтвердил офицеру-янки необходимость такой меры.

Даже если не иметь в виду боль, кандалы были раздражающими и унизительными. Это был видимый знак поражения и капитуляции.

И предательства. Еще одного предательства.

Боль от этого предательства была еще сильнее, чем от первого. Потому что дело касалось его сердца. А на этот раз его сердце было затронуто гораздо сильнее. До сих пор он даже не понимал, насколько сильно оно было затронуто. Адриан подозревал, что отныне у него навсегда останется незаживающая, гноящаяся рана.

У него было время все обдумать. Сначала он был озадачен. В Нассау Лорен не искала с ним встреч. Это он гонялся за нею, а она убегала. И тогда он понял, что больше всего его привлекало именно то, что она убегала.

Очень умная девушка эта Лорен Брэдли!

Адриан повернулся и уставился на голую стену. Прежде чем поместить его сюда, каюту тщательно обыскали. Убрали даже зеркало — объект, который можно использовать как оружие. В отличие от молодого офицера Гринвей делал все тщательно.