Молочная даль

– Моя милая гусеница, я дарю тебе эту кружку в знак того, что со мной ты вскоре станешь бабочкой. Цени же свою супругу за ее труды и за то, что она терпит, когда ты каждую ночь отбираешь одеяло и сворачиваешься в свой кокон в гордом и эгоистическом одиночестве. Цени, а не то я разобью эту кружку о твою дурью башку.

После чего Анна поцеловала своего супруга в лоб и сейчас, вспоминая это, Михаил инстинктивно дотронулся кончиком пальца до того самого места, когда-то отмеченного губами супруги.

Сейчас кофе в кружке был почти не тронут и на его поверхности уже успела образоваться тонкая пленка.

Еще одно свойство воспоминаний и старой яблони – они буквально овладевали твоим разумом, заставляя забыть обо всем на свете.

Михаил считал, что в холодном кофе есть свои прелести. Конечно, напиток такой температуры едва ли сможет согреть тебя в холодную осеннюю пору, однако остывая, подобный кофе приобретал какой-то особый, необычный вкус. Вкус, который невозможно передать.

Например, остывший кофе всегда казался сладким. Он казался сладким даже тогда, когда на деле сахара в нем не было и вовсе. Положи в такой кофе горсть соли и магия этого напитка все равно заставит твой кончик языка ощущать легкий сладкий привкус. Удивительное явление. Так или иначе, Михаил протянул руку к кружке и отпил из нее пару глотков. Сладостный вкус в очередной раз дал о себе знать и почти мгновенно разлился у него во рту. После действия травки вкус казался даже более, чем сладким. Он стал донельзя приторным.

Но ни травка, ни холодный кофе, ни даже воспаленное сознание Михаила и его галлюцинации не спасут его. Мужчина понимал, что едва ли в эту ночь ему удастся уснуть. Ночные кошмары посещали его все чаще. С каждым разом они становились все более реальны и, просыпаясь, становилось все сложнее отличить сновидения от яви. Вернуться в безмятежный и крепкий сон казалось и вовсе не возможным. Да и если честно, после всего увиденного в кошмарах, ему совсем не хотелось возвращаться туда вновь.

Последние ночи давались Михаилу особенно тяжело. Он уже и не помнил, когда его сон окружали спокойствие и благодать. Может быть это было в прошлом месяце. Может быть это было в прошлом году. Точного ответа на этот вопрос он дать не мог. Хотя нет, конечно же мог. Он прекрасно помнил эти времена… Времена, когда сон приходил к нему легко и быстро, а отпускал без всякой болезненности и мерзкого кошмарного послевкусия. Тогда его тело не пробирала дрожь, а разум не был отравлен серостью и безвкусием собственной жизни. Тогда Михаил не налегал на алкоголь, не баловался травкой и уж точно не пытался забыться, трахая незнакомых ему женщин. Он помнил эти времена, но вспоминать о них не любил. Слишком сильно воспоминания будоражили его разум.

Слишком больно было возвращаться в прошлую жизнь.

5

Михаил встал из-за стола, придвинул к нему кухонный стул и вылил остатки содержимого кружки в раковину. После этого он включил воду в кране и заполнил кружку доверху, дабы на ее стенках не успела застыть кофейная пенка. Утром он обязательно вымоет ее. Еще несколько секунд мужчина тупо смотрел на кружку, словно решал ее окончательную судьбу. Несмотря на то, что была поздняя ночь, Михаил все же решил пойти до конца и уже в следующий момент его руки протирали поверхность кружки кухонной губкой.

Подняв голову и взглянув на яблоню, словно прощаясь с ней до следующей встречи, мужчина покинул кухню и бесшумно, дабы не разбудить своего сына, с максимальной осторожностью поднялся по лестнице на второй этаж. При этом он изо всех сил старался передвигаться на цыпочках, чтобы хотя бы одного из семейства Громовых ничего не тревожило этой ночью.

Поднявшись, прямо перед собой мужчина взглянул на настенные часы с маятником. Ему всегда нравились эти часы. Они были сделаны из натурального дерева и каждый раз смотря на них, на сердце накатывала волна умиротворения и покоя. Золотой маятник не спеша двигался в такт секундной стрелки, периодически скрывая из виду небольшую сверкающую гирю, которая под действием лунного света отливалась белоснежным светом. Чуть выше виднелось и ходовое колесо, но его почти полностью скрывал циферблат. Глядя на это произведение искусства, Михаил ощущал себя словно в музее, но эта находка ему была по душе.

Сейчас на циферблате время показывало 2: 20 ночи.

«Ну, – подумал мужчина, – могло быть и хуже. Например, я мог все еще спать… проживая свои кошмарные сны»

Определившись с тем, в какой конкретный час ночи Михаил бодрствует, он так же тихо и с максимальной осторожностью юркнул в соседнюю ванную комнату, расположившуюся почти напротив лестницы. После чего наспех принял душ. Он никогда не практиковал подобного рода занятия посреди ночи, но в последнее время это помогало отогнать кошмары и способствовало улучшению сна. По крайней мере освежающий душ давал ему пару тройку часов на то, чтобы кошмары не появлялись вновь. Да и потом Михаил совсем не хотел ложиться в кровать, будучи весь в поту.