Молочные зубы

– Все в порядке? Я имею в виду с нашей… – Он коротко мотнул головой в сторону дочери.

– Да, – сверкнула мама фальшивой улыбкой, – давай поговорим позже, пора готовить ужин.

– Тебе помочь? – Не сводя с нее глаз, он ласково сжал ее ладони.

– Поможешь Ханне с уроками?

– Конечно, "alskling[7]. С тобой действительно все в порядке?

Она кивнула, как гремящий костями скелет, готовый вот-вот развалиться. Папа не хотел оставлять ее одну, но в итоге все же протянул Ханне руки.

– Ну хорошо, непоседа, теперь ты и я. Над чем сегодня работаешь?

Ханна схватила учебник, пару смертельно острых карандашей и показала наверх – высоко, под самую крышу.

– Хочешь заниматься у меня в кабинете?

Она возбужденно схватила его за руку и мелким галопом ринулась вперед.

– Звучит здорово.

Поднимаясь по ступеням, папа принялся стаскивать галстук. На лестничной площадке Ханна повернулась и посмотрела на маму. Та стояла, уперев руку в бок и изучая содержимое холодильника. Когда она заметила обращенный на нее взгляд, Ханна улыбнулась и помахала ей рукой. Мама поджала губы.

СЮЗЕТТА

Обычно она готовила Алексу что-то особенное, но сегодня была не в настроении удивлять. Ей просто хотелось поговорить с ним наедине и рассказать о том, что выдала Ханна.

Что это значило? Может, Сюзетта ее не расслышала? Может, это был бессмысленный набор звуков, очередная песенка дочери? Она могла бы поклясться, что уловила акцент. Абсурд какой-то. В честь первых слов Ханны полагалось бы устроить праздник, но Сюзетту терзали сомнения. Если она разобрала все правильно… Если перед ней действительно предстала не Ханна… Может, одна из них сошла с ума? Или сразу обе? А эти пустые глаза? При воспоминании об этом до сих пор колотило от страха.

За ужином, на который Сюзетта подала свою фирменную, приправленную чесноком и оливковым маслом пасту с остатками вчерашних овощей и свежим салатом, у нее совсем не было аппетита, потому что она мучилась вопросом, стоит ли ему вообще что-то говорить. Воображение так и рисовало картины, в которых он не обращает внимания на странные и зловещие слова Ханны и тут же бросается праздновать ее речевой прогресс. Или же дочь, учитывая ее нрав, озадаченно наморщит личико, сделает вид, что заявление Сюзетты – просто вымысел, и будет вести себя как ни в чем не бывало. Чью сторону в этом случае примет Алекс? Даже сама Сюзетта сомневалась, правильно ли истолковала увиденное и услышанное. Неужели воображение сыграло с ней злую шутку?

Поэтому за ужином она решила просто послушать рассказы Алекса, радуясь, что проходит через все это не одна. Муж поведал о последнем успехе компании «Йенсен & Голдстейн» – заказе на новенький объект из экологически чистых материалов на крохотном участке дорогущей земли в самом престижном районе города.

– Они намерены предоставить нам полную свободу в выборе материалов. Для нас это уникальная возможность заявить о себе. Я всегда хотел попробовать свои силы на необычном и ограниченном клочке пространства.

– Дизайн нашего дома был репетицией, – сказала она, стараясь разделить его энтузиазм.

– Я, конечно же, показал им несколько эскизов. Тебе надо будет помочь нам с интерьерами, им нравится твой стиль. Ничто так не дополняет мои безупречные линии, как твоя эстетика.

Внимательный, чудесный муж, всегда готовый оказать поддержку и подключить ее к делу.

– Skal[8]! – Она взяла бокал вина и чокнулась. – Мои поздравления.

Сюзетта надеялась, что ее радость за него выглядит естественно, потому что она и правда была рада. Он все говорил и говорил, пока она раскидывала вилкой по краям тарелки остывающую пасту. Не сообщить ему было нельзя: он так ждал этого момента. Если бы только Ханна что-нибудь сказала – что-то еще.

– Всего планируется четыре этажа, и мы сейчас думаем над тем, как придать зданию облик корабля: круглые окна…

А каким волнительным и трогательным мог бы стать момент, если бы девочка подошла к двери и сказала: «Мама». Она не слышала, чтобы хоть какое-то подобие ее имени срывалось с губ ребенка с тех пор, как та совсем еще малышкой лепетала «мамамама». Как Алекс гордился бы ими обеими, будь у нее возможность об этом объявить. Он бы бросился ворковать с ними и целовать, считая, что как хорошая мать именно она обеспечила эту победу.

Но кем надо быть на самом деле, чтобы твоя дочь заявилась как демон и сообщила, что она тебе не дочь? И если Ханна считает себя кем-то другим, нет ли у нее каких-то более серьезных нарушений психики, чем они думают?

– …обеспечивая при этом полную доступность для людей с ограниченными возможностями. Мэтт предложил длинные наклонные дорожки, чтобы соединить…

– Ханна сегодня заговорила.

Алекс с Ханной синхронно перестали жевать, а потом так же одновременно повернулись к ней, будто их пронзил электрический разряд.

– Что?

– Она заговорила. Произнесла вслух слова.

На его лице засияла широкая улыбка.

– "alskling… – Потом он повернулся к Ханне. – Lilla gumman, это же так?..

– Сказала, что она не Ханна.

Улыбка померкла.

– Что?

Сюзетта пожала плечами.