Молодая элита (ЛП)

Я чувствую, что должна что-то сказать, вот только не знаю что. Поэтому, собравшись с духом, просто храбро смотрю им в лица.

Энцо переводит взгляд на меня. Не знаю почему, но меня тянет к нему так же, как в нашу первую встречу. Он держится так по-королевски — прямая осанка, гордо поднятая голова… При виде его во мне просыпается стремление к власти.

— Скажи мне, Аделина, — начинает он, и его слова эхом разносятся по гроту, — ты когда-нибудь слышала стих:

«Рожденный младенец впервые вздохнет,

И бурю тем вздохом он призовет,

Смертельным дождем зарыдает гроза

И многим навеки закроет глаза».

— Да, — отвечаю я.

— Все взаимосвязано. Любое твое действие, даже самое незначительное, влияет на что-то в мире ином. В каком-то смысле ты уже связана со всеми нами.

Энцо делает шаг ко мне. Остальные не двигаются.

— Ты первая из Элиты, так отреагировавшая на ночной камень. В тебе есть тьма, что-то, что наделяет тебя невероятной силой. — Он сужает глаза. — Сегодня я хочу вытащить ее на поверхность и научить тебя вызывать ее по собственному желанию. Научить тебя подчинять ее своей воле. Ты согласна?

А у меня есть выбор? Секунду помолчав, я поднимаю подбородок.

— Да, Ваше Высочество.

Энцо одобрительно кивает.

— Тогда мы должны использовать все наши силы, чтобы пробудить твою.

Рафаэль отходит от меня, и я остаюсь одна. Сомнения сдавливают грудь, и я вдруг осознаю, что хочу, чтобы он — единственный человек, который не пугает меня здесь — стоял рядом со мной. Остальные тихо переговариваются между собой. Я оглядываю полукруг из их лиц, ища помощи, но крупинку доброты получаю лишь от девушки с орлом на плече. Видя, что я нервничаю, она мне еле заметно, подбадривающе кивает.

Энцо поднимает руку вверх.

— Начнем.

Он щелкает пальцами, и все факелы одновременно тухнут.

Грот погружается во тьму.

На мгновение меня охватывает паника. Я совершенно ничего не вижу. Накатывает страх. Мой самый худший кошмар — что я когда-нибудь потеряю свой единственный глаз и всю оставшуюся жизнь проведу в полной темноте. Я дико озираюсь, моргая. Вокруг — тишина. Потом я чувствую порыв холодного ветра, слышу чье-то дыхание и эхо шагов. Сердце гулко бьется в груди. Пожалуйста, пусть зажжется свет. Я усиленно всматриваюсь во тьму, заставляя зрение адаптироваться к темноте.

Начав слабо различать каменный пол под ногами, я замечаю, что все исчезли.

Откуда-то из темноты раздается голос Энцо:

— Паук. Звездная воровка.

Я напрягаюсь, но ничего не происходит.

Затем новый порыв ветра приносит из ниоткуда шум хлопающих крыльев. И внезапно их тысячи, миллионы — пронзительно визжащих созданий, бьющих меня мясистыми крыльями, невидимо кружащих вокруг меня во тьме. Закричав, я падаю под их напором на колени, пригибаюсь и прикрываю голову руками. Летучие мыши. Это летучие мыши. Их крошечные когти царапают мою кожу. Я крепко зажмуриваюсь.

Что-то большое яростно отбрасывает меня назад. Пролетев несколько метров, я больно падаю на пол. Удар вышибает из легких весь воздух, и я судорожно пытаюсь вздохнуть. Кожу предплечья вспарывает острый металл. Вскрикнув, я прикрываюсь руками, и вторую руку постигает та же участь. Из порезов сочится теплая кровь. Я неистово кручу головой, ища нападающего. Ничего не вижу. Кто-то бьет меня ногой по спине, и я выгибаюсь от боли. Еще один пинок, а за ним грубые руки хватают меня и вздергивают в воздух. Я отчаянно взываю к своей силе, жаждая вытащить ее наружу, но у меня ничего не выходит. Я вырываюсь из жесткой хватки, когда у моего лица раздается низкий голос:

— И это волк? — рычит Паук. — Нет, всего лишь овечка.

Сжав зубы, я брыкаюсь в попытке высвободиться, но молочу ногами по голому воздуху. Наконец, я падаю на пол.

— Она ранена, — говорит кто-то. Кажется, Рафаэль.

Загорается один факел, и я осматриваюсь, щурясь. Тысячи летучих мышей визжат, неистово хлопая крыльями, раздраженные источником света, а затем сплошной массой улетают в темноту одного из туннелей. Словно их здесь никогда и не было. Недалеко от меня стоит здоровяк — должно быть, Паук — и девушка с орлом. В тенях у колонн я замечаю остальных. Один парень тихо посмеивается. По моим рукам текут тонкие струйки крови. Порезы оказались меньше, чем я ожидала, учитывая то, как жжет рассеченную кожу. «Они даже не напрягаются, — думаю я лихорадочно. — Они просто играют со мной. Как Паук видит меня в такой тьме?».

Свет гаснет. В этот раз зрение быстрее привыкает к темноте, и я вижу силуэт пригнувшегося Паука. Сорвавшись с места, он мчится на меня, но, не добежав, скрывается из виду. Я озираюсь, проклиная отсутствующий глаз и скудную видимость.

Он появляется сзади и обхватывает меня за шею прежде, чем я успеваю среагировать. Мускулы на его руках напрягаются. Я вырываюсь, задыхаясь. Зрение. Внезапно я понимаю, что его сила дает ему способность видеть тогда, когда другие зрения лишены.

— Сегодня пол моей спальни застелет овчинка, — насмехается он.