Молодая элита (ЛП)

Со мной же была совершенно другая история. Сестренку бог даровал блестящими черными волосами, темными глазами и красивой оливковой кожей. Я же была бракована. В четыре года бушующая на улицах кровавая лихорадка достигла своего пика, и все в Кенетре в панике заперлись в своих домах. Это им не помогло. Мы с мамой и сестрой заболели. Зараженных всегда было видно сразу: кожа покрывалась пятнами, волосы и ресницы меняли цвет с одного на другой, из глаз текли розоватые, с примесью крови, слезы. Я до сих пор помню запах болезни в нашем доме и обжигающий бренди на своих губах. Мой левый глаз тогда так раздулся, что врачу пришлось его вынуть. Раскаленными щипцами и ножом.

Так что, да, меня можно назвать бракованной.

Меченой. Мальфетто.

В то время как моя сестра излечилась, совершенно не изменившись внешне, я заполучила на месте левого глаза шрам. В то время как у сестры остались шикарные черные блестящие волосы, я обзавелась прядями и ресницами странного серебристого цвета, которые при солнечном свете казались почти белыми, как зимняя луна, а в темноте принимали темно-серый металлический оттенок.

Но мне повезло больше, чем маме. Мама, как почти каждый заболевший взрослый, умерла. Я всё еще помню, как плакала в ее пустой спальне каждую ночь, жалея, что болезнь не забрала отца.

Отец всё еще говорил внизу со своим таинственным посетителем. Любопытство взяло верх, и я поднялась с постели, прокралась на цыпочках к двери и чуть-чуть приоткрыла ее. В коридоре тускло горела свеча. Отец сидел внизу напротив высокого широкоплечего мужчины с поседевшими висками и стянутыми в короткий хвост волосами. На черный бархатный пиджак гостя падали оранжевые блики от свечи. Отец тоже надел бархатный пиджак, только его материал уже износился. До охватившей нашу страну кровавой лихорадки он одевался так же шикарно и богато, как и его сегодняшний гость. Но сейчас, с дочерью-мальфетто на руках, пятнающей имя семьи, ему трудно сохранять былые торговые связи.

Оба мужчины пили вино. Раз отец открыл одну из наших последних бочек с добротным напитком, значит, готовился заключить какую-то сделку.

Я приоткрыла дверь пошире, тихонько вышла в коридор и села у лестницы, уперев подбородок в колени. Мое любимое место. Иногда я здесь изображала из себя королеву, стоящую на дворцовом балконе и смотрящую сверху вниз на своих распростертых ниц приближенных. Сейчас я приняла привычную позу и прислушалась к происходящему внизу разговору. Как всегда поправила волосы, чтобы они закрыли шрам, и неловко положила ладонь на ступеньку. Отец сломал мне безымянный палец, так что тот теперь кривоват и я не могу нормально обхватить ладонью перила.

— Не подумайте, что я хочу вас оскорбить, господин Амутеру, — сказал мужчина моему отцу. — Вы пользовались репутацией хорошего торговца. Но это было давно. Я не имею желания вести бизнес с семьей-мальфетто. Вы же знаете, это сулит невезение. Вы мало что можете мне предложить.

Улыбка не сошла с лица отца. Натянутая улыбка человека, ведущего переговоры.

— В городе еще остались работающие со мной кредиторы. Я смогу отплатить вам, как только восстановится портовое движение. Тамуранские шелка и специи пользуются в этом году повышенным спросом…

Мужчину это не впечатлило.

— Король глуп как осел, — ответил он. — А из ослов выходят никудышные правители. Боюсь, портовое движение будет медленно восстанавливаться, а с новыми законами о налогах ваши долги будут только расти. Каким же образом вы сможете мне отплатить?

Отец откинулся на спинку кресла, пригубил вина и вздохнул.

— Должно же быть что-то, что я могу вам предложить.

Мужчина задумчиво смотрел в бокал вина. Выражение его лица было столь жестким, что у меня по спине пробежали мурашки.

— Расскажите мне об Аделине. Как много брачных предложений вы получили?

Отец покраснел, хотя его лицо и так уже немало зарделось от вина.

— Руку Аделины не спешат просить.

Мужчина улыбнулся:

— Ни одного предложения на руку маленькой меченой?

Отец сжал губы.

— Не так много, как мне бы того хотелось, — признался он.

— Что говорят о ней другие?

— Другие претенденты на руку? — Отец потер ладонью лоб. Он всегда стыдился признавать мою ущербность. — То же самое. Разговор всегда сводится к ее… отметинам. Что я могу сказать вам, сэр? Никто не хочет, чтобы ему рожала детей мальфетто.

Мужчина сочувствующе хмыкнул.

— Вы слышали последние новости из Эстенции? Двое вельмож, возвращавшихся с оперы, были обнаружены сожженными, — поспешно сменил направление беседы отец, надеясь, что гость сжалится над ним. — На стене остался нагар, тела расплавились изнутри. Все страшно боятся мальфетто, сэр. Даже вы не хотите вести со мной дела. Я совершенно бессилен.

Я знала, о чем говорит отец. О весьма особенных мальфетто — горстке детей, на которых кровавая лихорадка оставила шрамы пострашнее моих, наделив их пугающими сверхъестественными способностями. О таких мальфетто все говорят только шепотом, большинство боится их и называет демонами. Но я в тайне восторгаюсь ими. Говорят, они могут сотворить огонь из пустого воздуха.