Молодая Элита

Щурюсь от света. Куда я попала? Из арочных окон льются косые лучи солнца. Комната мне не знакома. Солнце окрашивает ее в кремовые тона. Легкий ветерок колышет тонкие, прозрачные занавески. Рядом с кроватью замечаю стол с раскрытой книгой, чернильницей и пером. На комодах и балконных карнизах стоят чаши с лепестками жасмина. Наверное, это их сладковатый аромат навеял мне сон о нашем садике. Осторожно поворачиваюсь и вижу, что лежу на кровати с вышитыми подушками. Одеяло такое же. Моргаю, не понимая, как я сюда попала.

Наверное, я умерла. Однако комната совсем не похожа на преисподнюю. Там должно быть полным-полно темной воды и уж точно нет никакого солнца. Что со мной произошло? Меня ведь собирались сжечь. Я помню эшафот, строй инквизиторов вокруг. Помню, как билась в цепях. Оглядываю свои руки. Они забинтованы. Пытаюсь пошевелить ими. Обожженная кожа сразу отзывается болью. Вся грязная, рваная одежда, что была на мне, исчезла. Сейчас я одета в сине-белый хитон. Кто же меня вымыл и переодел? Дотрагиваюсь до головы и вздрагиваю. Там, где отец вырвал у меня приличный клок волос, обнаруживаю повязку. Осторожно провожу рукой по остальной части головы. Волосы у меня тоже чисто вымыты. Морщу лоб, пытаясь вспомнить еще что-нибудь.

Терен, Главный Инквизитор. Погожий день, солнце и синее небо. Громадный чугунный столб, окруженный солдатами инквизиции. Зажженный факел, который бросили в вязанку хвороста возле моих ног.

А потом я устроила тьму кромешную. Мой единственный глаз округляется. Ко мне стремительным потоком возвращается память.

Воспоминания прерывает стук в дверь.

– Войдите, – отвечаю я.

Странно отдавать приказы в неизвестно чьем помещении. Привычно прикрываю волосами левую половину лица, пряча шрам.

Дверь открывается. Входит молодая служанка. Увидев, что я проснулась, радостно улыбается и спешит к постели. В руках у нее поднос, заставленный едой, и хрустальный бокал с искрящимся напитком. Слоистый розовый хлеб испекли совсем недавно, от него еще идет пар, приличный кусок мяса с золотистым картофелем, замороженные фрукты, пирог с малиной, украшенный яичной глазурью. От аромата масла и пряностей у меня кружится голова. Я целый месяц не ела настоящей пищи. Видя, как я уставилась на ломтики свежих персиков, служанка улыбается:

– У нас есть поставщик, который снабжает нас лучшими фруктами во всей Золотой долине.

Служанка ставит поднос на комод рядом с кроватью и проверяет мои повязки. Я с восхищением смотрю на ее платье. Будучи дочерью негоцианта, я понимаю толк в тканях. Платье сшито из сверкающего атласа и оторочено золотой нитью. Слишком дорогой наряд для служанки. Это вам не какая-нибудь грубая холщовая ткань, продаваемая за несколько медных лунсов. Атлас явно привезен из Солнечных земель и за него уплачено золотыми талентами.

– Я дам знать, что вы пробудились, – говорит служанка, осторожно развязывая повязку на моей голове. – После нескольких дней отдыха вы выглядите гораздо лучше.

Ее слова приводят меня в замешательство.

– Дадите знать? Кому? Сколько я вот так проспала?

Служанка краснеет и прикрывает лицо руками. Ухоженными руками, надо сказать. С безупречными ногтями, как у знатной дамы. Кожа блестит от ароматных масел. Куда же я попала? Дом, где у служанок вид аристократок, никак не назовешь обычным.

– Простите, госпожа Амотеру.

Она даже знает, как меня зовут!

– Мне велели не слишком много с вами разговаривать. Должна вас заверить, что здесь вы в полной безопасности. Скоро он сам появится и все вам объяснит. – Она умолкает, потом указывает на поднос. – Подкрепитесь, молодая госпожа. Вы, должно быть, сильно проголодались.

Я жутко голодна, однако не тороплюсь браться за еду. То, что служанка возится с моими ранами, вовсе не объясняет, зачем меня лечат. Я сразу вспоминаю крестьянку, к которой попросилась на ночлег, а она выдала меня инквизиции. Вдруг эта соблазнительная еда напичкана отравой?

– Пока мне что-то не хочется есть, – вру я, вежливо улыбаясь. – Но вы не уносите еду. Я поем… потом.

Служанка тоже улыбается. Вроде бы с оттенком сочувствия.

– Я ведь не заставляю вас есть прямо сейчас. Я оставлю поднос. Когда захотите, тогда и будете есть. Правда… жаркое может остыть, а замороженные фрукты растают. – Заслышав шаги в коридоре, служанка умолкает. – Он, – почти шепотом произносит она. – Должно быть, уже знает.

Она выпускает мою руку, торопливо кланяется и спешит к двери. В этот момент дверь открывается и входит молодой парень.