Молодая Элита

Мне пятнадцать лет. Отец устроил для нас с Виолеттой что-то вроде смотрин и пригласил нескольких потенциальных женихов. Виолетта держится застенчиво. Ее губки сложены в очаровательно-глуповатую улыбку. «Мне противно, когда они смотрят на меня, – часто говорит сестра. – Но ты, Аделина, должна попробовать. Вдруг тебе повезет». Я гляжу на ее отражение в зеркале и надеваю ей ожерелье, чтобы оно подчеркнуло ее совсем юные маленькие округлости. Волосы сестры локонами разметаны по плечам. Решаю оставить их в таком виде. За обедом мужчины восхищаются ее красотой. Они посмеиваются и чокаются, поднимая тост за мою сестру. Решаю последовать примеру Виолетты. Я улыбаюсь и кокетничаю с гостями, прилагая к этому все свое умение. Замечаю голод в их глазах. Они беззастенчиво пялятся на мою грудь. Да, гости хотят меня, но не в качестве жены. Один из них шутит: когда я выйду в сад погулять, он подкараулит меня и зажмет в укромном уголке. Я смеюсь вместе с ним, а сама представляю, как подмешиваю ему в чай отраву, потом смотрю, как его лицо становится багрово-синим и он начинает задыхаться. Дальше я вижу, что склоняюсь над ним, подперев рукою подбородок и считая минуты, оставшиеся до его смерти. Виолетта не рисует себе таких картин. Она мечтает о счастье и любви. Она полна надежд и радостных ожиданий. Виолетта пошла в маму. Я – в отца.

И снова воспоминание исчезает. Я смотрю на Раффаэле. Вижу, он чем-то обеспокоен и в то же время ему интересны эти опыты со мной.

– Розеит – камень Амаре, бога любви. Розеит говорит о том, что человек соединяет в себе страсть и сострадание. Порою весьма непостижимым образом.

Наконец Раффаэле берет янтарь и ночной камень. Янтарь испускает красивое золотисто-оранжевое сияние. Ночной камень угрюмо молчит. Внешне он резко отличается от остальных. Солнце тускло и как-то уныло блестит на его поверхности.

– Что мне делать с этими камнями? – спрашиваю я.

– Подержать в руках.

Раффаэле берет мою левую руку. Я краснею, чувствуя бархатистость его кожи и нежность пальцев. Когда он дотрагивается до моего искалеченного безымянного пальца, я вздрагиваю и отстраняюсь. Раффаэле внимательно смотрит на меня, однако не спрашивает, почему я так странно себя повела. Кажется, он и так все понимает.

– Все будет хорошо, – тихо уговаривает меня Раффаэле. – Раскрой ладонь.

Я повинуюсь, и он осторожно кладет в мою руку ночной камень. Мои пальцы сами собой сжимаются.

Еще через мгновение меня сотрясает волна слепой ярости. Раффаэле отскакивает в сторону. Я вскрикиваю и падаю на пол. Темные силы, что шептали в дальних углах разума, вырываются из своих клеток. Снова вихрь воспоминаний о прошлом. Жутких воспоминаний, которые я тщательно подавляла, стараясь не выпускать наружу… Отец ломает мне палец… отец кричит на меня… бьет… забывает, что у него две дочери… Ночь под дождем. Грудь отца, пробитая конскими копытами… Долгие ночи в подземной тюрьме инквизиции… Бесцветные глаза Терена… Толпа на площади, ждущая моей смерти… Камни, летящие на эшафот… Чугунный столб.

Я плотно зажмуриваю единственный глаз и затыкаю уши, делая отчаянные попытки остановить эту лавину. Но она становится только неистовее. Ощущаю завесу тьмы, собравшуюся затянуть меня в свои глубины. Книги и свитки летят со стола. Стекло в фонаре Раффаэле разлетается вдребезги.

Хватит! Хватит! ХВАТИТ! Я готова уничтожать все, только бы прекратился мой собственный кошмар. Я уничтожу вас всех! Стискиваю зубы. Внутри меня бьется ярость, наконец-то получившая шанс вырваться наружу. Сквозь этот вихрь я слышу хриплый шепот отца: «Кому еще ты нужна? Никто и никогда не предложит тебе лучшей участи, чем эта».

Моя ярость нарастает. «Настанет день, и все они будут ползать у моих ног, соперничая из-за моего благосклонного взгляда. Пусть убивают друг друга. Меня это только позабавит».

Крики затихают. Голос отца тоже исчезает. Остается лишь дрожащий отзвук его слов. Я лежу на полу. Мое тело сотрясается от недавней вспышки гнева. Лицо стало мокрым от слез. Раффаэле не торопится ко мне подходить. Мы долго смотрим друг на друга. Потом он все-таки приближается и помогает мне встать. Жестом показывает на стул. Я с благодарностью сажусь, наслаждаясь внезапно снизошедшим на меня ощущением покоя. У меня ослабли все мышцы, словно я карабкалась на гору. Голова то и дело клонится вниз. Отчаянно хочется спать. Все силы, накопленные за эти дни, унеслись, будто их и не было.

Проходит еще несколько минут. Раффаэле кашляет, чтобы привлечь мое внимание.

– Формидита, ангел страха. И Кальдора, ангел ярости. Ангелы-близнецы, – шепчет он. – Янтарь выявляет ненависть, скрытую внутри человека. Ночной камень – это порождение тьмы – пробуждает силу страха. – Он умолкает, словно решая, говорить ли дальше. – Твое сердце глубоко пропитано чем-то темным и горьким. И это вызвано не событиями последних недель. Темнота и горечь поселились в твоем сердце давно. Очень давно. Как будто кто-то намеренно взращивал их в тебе и заботливо поливал. Никогда еще я не сталкивался с чем-то подобным.