Молодая гвардия

Это одновременно и роман, написанный рукой мастера, и документальная хроника летописца. Еще не раз будущий историк, обращаясь к годам Великой Отечественной войны, будет перечитывать "Молодую гвардию", находя в ней драгоценные сведения о героических эпизодах Краснодона и неумирающие образы тех, кто отдал свои молодые жизни за родную землю.

"Молодая гвардия" написана для всех возрастов. О ней хочется сказать словами Пушкина, посвященными стихам Жуковского:

... И внемля им, вздохнет о славе младость,

Утешится безмолвная печаль,

И резвая задумается радость.

"Молодую гвардию" читает и тот, кто сам сражался на полях войны против немецких захватчиков. Кто до сих пор помнит номер своего автомата. Чьи зарубцевавшиеся раны порой все еще побаливают в ненастный денек.

"Молодую гвардию" читает и тот, чьи волосы уже в дни войны были густо подернуты сединой. Кто, проводив сына на фронт, увозил в тыл завод, работавший на победу.

Читает и перечитывает эту книгу старая мать, одна из тех, кто получил в свое время роковое известие. Но даже материнская "безмолвная печаль" просветляется, когда с фадеевских страниц глядят на нее ясные глаза Олега Кошевого. Когда в сердце звучит удивительное обращение Олега к материнским рукам: "... Мама, мама! Я помню руки твои с того мгновения, как я стал сознавать себя на свете... Я помню, как они сновали в мыльной пене, стирая мои простынки... Я вижу, как сильной рукой своей ты подводишь серп под жито, сломленное жменью другой руки... Я помню, как незаметно могли руки твои вынуть занозу из пальца сына..."

И много-много еще "кадров" этого удивительного изображения материнских рук показывает нам Фадеев.

И все же "Молодая гвардия" в первую очередь написана для тех, кого Пушкин назвал "резвой радостью".

"Резвая радость..." Произнося эти слова, мы представляем себе пьянящее кипение юности, беззаботные улыбки, ловкие движения, оживленный гул молодежных вечеринок, первую влюбленность, быть может, даже первое разочарование.

Заслуга Фадеева как писателя состоит в том, что, показав нам героических участников подпольной организации "Молодая гвардия", он не лишил всех этих юношей и девушек свойственных им примет "резвой радости".

Очутившись в тяжелейших условиях оккупации, окруженные каждодневной, ежечасной смертельной опасностью, не сразу наладившие связь со старшими товарищами, с коммунистами, оставшимися в Краснодоне в подполье, комсомольцы предстают перед нами во всем своеобразии своих характеров, со всеми своими неповторимыми чертами и черточками.

Так, например, мы узнаем, что шестнадцатилетний Олег Кошевой, с его несгибаемой волей, поразительной выдержкой, с его прирожденными организаторскими качествами, этот самый Олег влюбчив.

До дерзости неустрашимая Люба Шевцова, та самая, которая даже в минуты смерти "не стала на колени и приняла пулю в лицо", - эта Любка любила хорошо одеваться и очень следила за своей внешностью. Даже в грозные минуты эвакуации Краснодона ее золотистые волосы были аккуратно завиты и тщательно уложены.

Роман "Молодая гвардия" обладает огромной воспитательной силой. Как всякий большой писатель, как Горький, Серафимович, Николай Островский, Фадеев был воспитатель по природе. Он не боялся показывать своих героев в различных душевных состояниях. Не боялся неправильно быть понятым читателем.

Герои "Молодой гвардии" очень молоды, многие из них только что окончили школу-девятилетку на руднике "Первомайском".

Но крайняя молодость не мешает им быть, когда это надо, суровыми, даже беспощадными и жестокими. Вспомним сцену казни предателя Родины "полицая" Фомина.

Эту казнь, этот справедливый акт мести осенней ночью привели в исполнение юноши, почти мальчики. Худенький мальчик, "ловко снуя острыми локтями", укрепил веревочную петлю на арке ворот бывшего школьного парка. А другой мальчик, Жора Арутюнянц, тихо и торжественно заговорил с легким армянским акцентом:

- Именем Союза Советских Социалистических Республик...

Однако на вечеринке, отмечающей двадцатипятилетие Великой Октябрьской революции, вечеринке, которой суждено было стать последней перед арестом и гибелью большинства "молодогвардейцев", мы видим Жору Арутюнянца в одном из настроений "резвой радости".

Слегка захмелев, он, "мрачно глядя перед собой своими черными армянскими глазами, говорил:

- Конечно, это не современно, но я понимаю Печорина... Конечно, это, может быть, не отвечает духу нашего общества... Но в иных случаях они заслуживают именно такого отношения... - Он помолчал и мрачно добавил: Женщины..."

Читая эту глубокомысленную сентенцию черноглазого Жоры Арутюнянца, мы улыбаемся той теплой, умудренной жизнью улыбкой, которая была свойственной самому Фадееву.

Но наступает час, когда теплота таких улыбок уступает место огненному гневу, пламенной ненависти, горячей скорби.

Наступают трагические страницы, описывающие арест и гибель героической молодежи Краснодона.

"Молодогвардейцы" выслежены немецко-фашистскими властями, схвачены, заточены, подвергнуты нечеловеческим пыткам.