Молодая и покорная (ЛП)

— Оно всегда у тебя было. Мы виделись с тобой каждый день. Разговаривали об учебе, работе, о друзьях и о клубе. Я отвечал на твои вопросы, мы вместе обедали, ходили по магазинам. Мое внимание принадлежало тебе почти полностью.

Оглядываясь назад, на те годы, Рейн понимала, что Хаммер прав.

— Я имела в виду не это. Ты проводил со мной каждый день, это правда.

Она закусила губу. А вот теперь будет больно.

— Но каждую ночь, ты проводил с кем-то еще.

— Тебе едва исполнилось восемнадцать, Рейн.

— Вот именно, в восемнадцать я официально стала взрослой. Я устала от того, что ко мне относились, как к ребенку. Поэтому и подумала, что секс станет лучшим доказательством моего нового статуса. Я даже не думала, что ты хотел взять мою девственностью.

— Я бы убил за подобную возможность.

Ее успокоила серьезность в его голосе. Она сделала то, о чем впоследствии глубоко сожалела, и это причинило ему боль. Что если бы она научилась общаться еще несколько лет тому назад?

— Если бы я сказала тогда, что хочу отдать ее тебе, то…?

— Но ты не сделала мне подобного предложения, поэтому мы никогда не узнаем, как бы я поступил. Разве той ночью Зак подарил тебе ощущение того, что ты особенная и самая ценная на свете?

Черт возьми, он знал ответ на этот вопрос.

От нее волнами исходило сожаление. В ее венах снова забурлил позор той ночи, черный, уродливый, опустошающий.

— Ты знаешь, что он относился ко мне, как к мусору.

— Потому, что он был игроком. И мудаком. Поэтому, выбив из него дерьмо, я запретил ему появляться в "Темнице".

— То есть ради исполнения своего желания ты пыталась манипулировать Хаммером, вместо того, чтобы просто сказать ему об этом? — спросил Лиам.

— В то время, секс — это последнее, что было нужно для твоего хрупкого сердца, но ты решила взять все в свои руки и приобрела ужасный опыт. Я прав?

От чувства оскорбленного собственного достоинства, по ее щекам потекли горькие слезы.

— Да. Но я не знала, как мне поступить. По мере моего взросления, все, что признавалось неправильным, тут же убиралось подальше, ломалось или убивалось. Поэтому, если я больше не хотела треснувших CD и мертвых щенков в своей жизни, мне было необходимо держать свой рот закрытым. Если бы я сказала Хаммеру о своих чувствах, самое безобидное, что бы он сделал — это отказал бы мне, или хуже — вышвырнул бы меня из клуба и перестал разговаривать.

Оба мужчины поднялись на ноги, и в течение долгого момента, словно переваривая ее слова, хранили молчание. Затем, быстро приблизившись к ней, они окружили ее, своими руками и губами успокаивая ее только что открывшиеся раны.

Хаммер сцеловывал ее слезы, гладя ее пальцами по волосам и предлагая свое тепло. Лиам обнимал ее, приподняв ее голову и поймав в плен ее губы, ловил ртом каждый ее всхлип. Оторвавшись от нее, он нежно сжал ее, как будто старался удержать ее от дрожи.

— Я бы никогда не отшвырнул тебя, моя сладкая девочка, — прошептал Хаммер, встретившись с ней взглядом.

— Ты — самый драгоценный подарок, что преподнесла мне жизнь. Может я и не показывал этого, но я дорожил каждым днем, проведенным с тобой.

Она видела в его глазах любовь. Бек был прав в своих словах. В этот момент было не важно то, что Хаммер не произнес эти слова вслух, она их чувствовала, видела, питалась ими и заполняла внутреннюю пустоту.

Сколько лет она убеждала себя в том, что безразлична ему? Сколько всего она успела испробовать, пытаясь добиться его внимания, из-за того, что не могла спросить его об этом напрямую?

Так много напрасно потерянного времени, сил и страданий. Слишком поздно менять прошлое. Все, что она могла сделать, это двигаться вперед, зная, что теперь, у нее была его любовь. Ну, и, конечно, им необходимо общаться, чтобы и дальше укреплять свою связь.

Мягкие губы Лиама осыпали поцелуями ее щеки, нос, губы. Посмотрев в его нежные карие глаза, Рейн увидела отражение, направленных на нее, сострадания и преданности. Он никогда не переставал верить в нее, никогда не прекращал свои попытки раскрыть ее и искупать ее в своей любви. Рейн не знала, как такое вообще возможно, но, кажется, она влюбилась в этого мужчину еще сильнее.

— Ты все делаешь великолепно, — пробормотал Лиам.

— Ты с нами. Ты в безопасности. Продолжай быть смелой. Мы не покинем тебя.

Шмыгнув носом, она кивнула, а он, протянув руку, вытер большим пальцем ее слезы.

— Мы так гордимся тобой, — добавил Хаммер.

— Мы знаем, что это нелегко. Порой, нам так же бывает тяжело. Но пока мы не откроем все раны и не вычистим то, что внутри, мы не сможем помочь тебе излечить их.

— Я знаю.

Кивнув, Рейн тяжело привалилась к кресту. Ей придется копаться в прошлом, если она хочет стать хозяйкой своего будущего. Теперь, когда она знала, что может черпать силу из их непоколебимой нежности и понимания, она могла двигаться дальше.

Лиам провел кончиками своих пальцев по ее губам. Глядя ему в глаза, Рейн могла сказать, что что-то отягощало его мысли. Припоминая все свои предыдущие попытки увильнуть от его вопросов, сейчас она обязана быть с ним кристально честна.