Молодежь семидесятых

Молодежная работа не прошла незамеченной для органов. Меня вызывали в КГБ и предлагали сотрудничество. Одного из наших братьев, помогавших печатать журнал «Христианская юность», поймали с печатной машинкой. Он сказал о том, кто его послал, сказал о квартире в Столешниковом переулке, где мы печатали журнал. Туда пришли представители органов и меня тут же забрали. Отвели в отделение милиции. Я сказал им, что на печатной машинке печатать не запрещено законом. И тут вышел из другой комнаты молодой человек. Он предложил мне сотрудничество с КГБ, назвал свой телефон. Он предложил сообщать о новых людях, о гостях–иностранцах. Попросил меня не сообщать никому о нашей встрече. Но я ему ответил, что так не пойдет, что завтра же о нашей встрече будет знать вся молодежь церкви. После этого от меня на некоторое время отстали. Через несколько лет, правда, меня попытались выселить из Москвы. Думаю, не без «помощи» органов. Я написал на эту санкцию жалобу в московскую прокуратуру. Исполнение решения приостановили, но не отменили. В федеральной прокуратуре сказали, что нижестоящая инстанция должна принять окончательное решение. Мне посоветовали обратиться к адвокату Резниковой. Я пришел к ней на встречу, она о моей ситуации уже знала. Предложила составить телеграмму Брежневу. На Калининском проспекте я отправил телеграмму Генсеку Компартии СССР о своем незаконном выселении. Я не верил, конечно, что это поможет. Но недели через две меня вызвали в городскую прокуратуру. Прокурор сказал, что меня выселить не удалось. Но добавил, что отдельной квартиры в Москве мне не видать как своих ушей. Так всю жизнь и будешь, говорит, жить в коммуналке. Комнату в коммунальной квартире мне дали как электрику в РСУ Бауманского района. Но через некоторое время наш дом дал трещину, и жильцов стали отселять. Мою семью, правда, отселили последней. К тому времени я работал в другом месте и тамошние начальники помогли мне получить отдельную однокомнатную квартиру в районе Ваганьковского кладбища, в самом центре Москвы.

Когда я пришел на это новое место работы, в институт, расположенный в здании ГУМа, то сразу сказал, что баптист и что занимаюсь активным служением. Начальника это не смутило. Правда, через месяц к нему пришли из отдела кадров. Им звонили из КГБ и поинтересовались, кого это они взяли на работу. Начальник ответил, что я хорошо работаю, и отказался меня увольнять. Позже я предложил ему такой вариант: вместо сторожей пенсионеров я набираю баптистов, делаем дежурного электрика на сутки. Начальник согласился, и я набрал пятерых братьев. Сутки работаем, трое выходных, один в резерве. Когда после шести часов вечера все сотрудники института уходили, оставался один дежурный электрик. К нему в дежурку приходили верующие братья. Однажды мы там даже провели совещание молодежи, приехавшей со всего Союза. Тогда моему начальнику поступил сигнал, о несанкционированных встречах. Мы не знаем до сих пор, стуканул ли кто-то, или просто за кем-то из нас была слежка. Все-таки здание Лубянки — в пяти минутах ходьбы. Гораздо позже мы узнали, кто мог нас сдавать органам.

Однажды мы встретились с одним иностранцем узким кругом — 6 самых проверенных человек. Наутро позвонила девушка–переводчик, которая устраивала встречу, и сказала, что мне надо быть осторожнее, так как на Лубянке знают об этой встрече. Вполне возможно, что сотрудники органов нас подслушали, так как мы находились на первом этаже и направив звукоулавливатель с улицы вполне можно было узнать, что происходит внутри помещения. Однако я не стал от этого более недоверчивым. В мою молодежную группу приходили в основном люди из мира. Я всем был рад и всех принимал. И в будущем многие из них стали известными служителями. Это и Леонид Бузенков, и Михаил Макаренко, и Александр Лемещенко, и Вадим Батуров. и Николай Балашов (помощник Патриарха Кирилла), Николай Корнилов, Сергей Золотаревский.

Николай Балашов был сыном известного в советские времена телевизионного диктора. Николай искал Бога задолго до знакомства с баптистами. Он читал атеистическую литературу и выписывал цитаты из Библии. Как-то раз ему знакомые дали на неделю Новый Завет. Так он его переписал полностью от руки. В нашу церковь он пришел с женой Машей. Она тоже была из интеллигентной семьи, ее мама работала в ракетном конструкторском бюро у Королева. Поначалу он был очень осторожен. На первый же разбор Библии, который он посетил, на квартире моего брата Гедеона, нагрянула милиция. Николай учился в МГУ и очень перенервничал: боялся, что его исключат из университета. Он не знал, куда ему деть студенческий билет. Я забрал его себе, и Николай успокоился. Так этот студенческий билет милиционеры и не нашли. Охранять нас в квартире оставили одного милиционера. Мы довольно долго ждали, когда же закончится наше задержание. Наконец решили, что надо уходить. Миша Макаренко подошел к милиционеру, стоящему в дверном проеме, сграбастал его в охапку и переставил в сторону. Тот так и остался стоять в стороне. А мы ушли, и никто нас после этого не преследовал.