Молодежь США. От нигилизма к политике

Признание народа как единственного и подлинного творца истории вновь со всей остротой ставит перед «новым левым» вопрос об отношении к рабочему классу, о его роли в осуществлении революционных преобразований. Практика борьбы показывала, что ни студенты, ни негритянское население США, ни наиболее обездоленные, ни тем более либеральная интеллигенция не могут быть движущей силой революционных преобразований. В то же время попытки втянуть в политическую борьбу массы американского рабочего класса на основе своих первоначальных лозунгов, направленных на отрицание культурных и этических ценностей капитализма, на абстрактное отрицание «общества потребления», не увенчались, да и не могли увенчаться успехом. На начальных стадиях развития представители движения оценивали положение рабочего класса в социальной системе капитализма на основе его отношения к тем или иным ценностям «общества потребления», не учитывая места рабочих в системе капиталистического производства. Недооценивалась не только степень эксплуатации рабочего класса, но и потенциальные возможности его революционности. Реакционная политика профсоюзных лидеров часто отождествлялась с убеждениями рядовых рабочих. Соответственно устаревшей казалась «новым левым» на первых порах и марксистская теория, провозглашающая историческую роль рабочего класса как могильщика капитализма. Говоря об этом периоде развития «нового левого», один из создателей СДО, Боб Росс, совершенно справедливо отмечал:

«В начале 60-х годов, начав движение, мы пытались отвергать все учения и теорию «старого левого» и начать все заново. Но вскоре мы обнаружили, что, выливая воду из ванны, вместе с водой чуть не выплеснули и ребенка».

Однако в одиночку опрокинуть государство монополий леворадикальным студентам оказалось не под силу. Надежды на союзников вне рабочего класса, в первую очередь на наиболее обездоленную часть населения США, не подтвердились.

Несколько лет напряженной работы по осуществлению «Проекта экономических исследований и действий», проводившегося в населенных беднотой районах, убеждали «новых левых» в том, что бедные, даже проявляя стремление к организации, оказывались, как правило, не подготовленными к радикальным действиям за изменение условий своего существования. Их идеология не была революционной, хотя они охотно принимали помощь студентов и представителей интеллигенции, стоявших на радикальных позициях. Происходит отход «новых левых» от взглядов, существо которых находило выражение в лозунге «Бедные сами решат свою судьбу». Более верным им представляется марксистское положение о том, что в целом беднейшая часть населения, люмпены находятся за пределами политической экономии, а потому менее способны оказывать воздействие на основополагающие процессы общественного развития. Марксизм исходит из ведущей революционно-преобразующей роли рабочего класса. «Новым левым» антирабочие настроения мешали сразу полностью признать эту роль рабочего класса, который рисовался в их представлении сплошь реакционной массой. Мешало и отрицательное отношение к марксизму как революционному учению, многолетние безуспешные попытки выработать свою собственную революционную идеологию. Именно здесь проходит временная идеологическая стыковка «нового левого» с Г. Маркузе, выдвигавшим концепцию «нового рабочего класса». В соответствии с этой концепцией повышение удельного веса служащих, так называемых «белых воротничков», приведет к тому, что рабочий класс постепенно сольется с ними, пожертвовав своими боевыми традициями. Но, принимая терминологию Г. Маркузе, они отбрасывали его выводы, практически отрицавшие возможность коренных общественных преобразований. В этом смысле они шли дальше и своего «духовного отца» Р. Миллса, который в книге «Белые воротнички», вышедшей в 1951 году, рассматривал профессионально-технических, научных, административных и общественных работников, которых он называл «новый средний класс», как объект массового общества, как разделенную на атомы лоскутную и бессильную часть рабочих, неспособную сопротивляться идеологическому воздействию правящей элиты.

Напротив, идеологи «новых левых» считали, что «новые рабочие» могут организоваться и оказать влияние на те институты, в которых они заняты, и на политическую жизнь в целом. Такая возможность обосновывалась возрастанием их экономической роли даже в основных, традиционных отраслях промышленности, не говоря уже об их ведущей роли в наиболее важных научно-технических и общественных процессах. Они не могут не быть подвержены радикализации и с субъективной точки зрения, поскольку живут в то время, когда миф о демократическом устройстве общества был чрезвычайно сильно поколеблен в сознании интеллигенции и профессионально-технических работников реальностью бюрократического и корпоративного контроля.